След пираньи

— Хорошо сидим, — сказал Глаголев прямо-таки растроганно. — Ну, так уж у меня заведено — если ты ко мне пришел, а я пью пиво, садись со мной пить пиво, вот такой я командир. Слуга царю, отец солдатам. Царек у нас, правда, малость недоделанный, зато солдаты еще остались — солдат что таракан, его так просто не выморишь… Ударяйте по пивку, Кирила Степаныч. Жалко вот, гармошку не догадался прихватить. Кацуба на гармошке наяривает, словно какой-нибудь Мстислав Растопырьевич на контрабасе. У него особенно великолепно получается «Ich hatte einen Kameraden»[5]. Та самая мелодия, на которую наши положили пресловутый шлягер: «Средь нас был юный барабанщик…» Знаете эту историю?

— Знаю, — сказал Мазур.

— Музыка в точности та же, слова, конечно, другие. Но Кацуба хвастается, что знает канонические немецкие слова. Знаешь, Кацуба?

— Так точно, — браво отчеканил Кацуба.

— Споешь?

— Как же без гармошки?

— Без гармошки, действительно, не в цвет… — согласился Глаголев. — Отставить пение, Кацуба.

— Есть отставить пение.

Мазур прекрасно понимал, что с ним играют, словно с мышкой. Многолетний армейский опыт учит нехитрым житейским истинам: плохо, когда на тебя орет свой генерал, но еще хуже, когда зачем-то обхаживает чужой, да еще из такого заведения. Ничего хорошего из таких посиделок еще не получалось — особенно если учесть все странности вокруг базы…

Но деваться было некуда — приказ от непосредственного начальства самый недвусмысленный. И он прихлебывал пивко, отдирал с костей клочки мяса, старательно помалкивая или отделываясь короткими репликами, все более неловко чувствуя себя под прицелом светлых варяжских глаз. Генерал словно бы не замечал в происходящем ни малейшего оттенка сюрреализма, можно подумать, каждый день попивал тут пивко с посторонними морскими офицерами. Кацуба вообще казался тенью, по недосмотру проникшей в материалистический мир. За все это время ни разу не зазвонил телефон, не постучали в дверь.

— А хорошо, — мечтательно сказал генерал, отставив пустую банку. — Сейчас бы водочки, да в баньку, да сосок в ассортименте… Ну, перейдем к грубой прозе жизни? Майор, бардак ликвидируй.

Кацуба моментально собрал в пластиковый пакет остатки импровизированного банкета, отправил пакет в урну и раздал им бумажные салфетки. Мазур внутренне подобрался — начинались танцы с волками…

— Ситуация, конечно, неприятная, — сказал Глаголев. — Столько лет существовала база — и жила она без всяких хлопот, а стоило вам появиться…

— Ко мне есть претензии? — спросил Мазур.

— Претензии, если покопаться, отыщутся к любому, — уклончиво ответил генерал. — К вам пока что есть вопросы… Кацуба, снимки. Вы как профессионал вполне можете сформулировать авторитетное мнение насчет ночного взрыва. Осмотрелись вчера утром?

— Конечно.

— Ну и?

— Кумулятивный заряд, — сказал Мазур. — Направленный строго вертикально. Вниз. Не самая модерновая конструкция, по-моему, но достаточно эффективная. Первые образцы появились еще во Вторую мировую, уже тогда эффект был недурной — полукилограммовая авиабомбочка прожигала танковую башню. Хотя… Несомненно, в комбинации с зарядом использовалось что-то зажигательное. Я бы сказал, нечто вроде «БД-19» или диверсионной «Иглы», вариант для подрыва емкостей с горючим. Не могу сказать точно, облегченный или стандартный — представления не имею, установили его там заранее или доставили.

— А как бы вы доставили «Иглу»?

— Самый надежный вариант — на воздушном шарике, — сказал Мазур. — Тут пошли варианты: шарик либо надут горячим воздухом и потому теряет высоту самостоятельно и быстро — неплохо для применения против объекта большой площади, когда точность не нужна, — либо наполнен газом, тогда по радиосигналу подвесной груз отсекается от тросика над заданной точкой. В общем-то, ювелирной точностью попадания и здесь похвастаться нельзя, ветер — штука капризная, но все зависит от целей, которые перед собой ставит диверсант…

— Великолепно, — сказал Глаголев. — Как будто вы сами бомбочку и подкинули. Ну, я шучу, понятно. Взгляните.

На нескольких снимках — покореженные, обгоревшие детальки с непременной масштабной линейкой в углу каждой фотографии. На последнем — какая-то черная тряпка, аккуратно расправленная, с полосой дырок.

— Все верно, — сказал Глаголев. — Остатки отсекателя и направляющей полусферы, ребятки исползали на брюхе окрестности. А это — бренные останки шара. Часовой, молодец, заметил, прежде чем он улетел к воде, снял из автомата — видите пробоины?

— То-то пальба началась сразу же… — сказал Мазур.