След Полония

— Да, верно, — кивнул профессор. — Перечитывая как-то раз стенограмму допроса Митрохина, я подумал: а вдруг они все ошибаются? А что, если допустить, будто проект «Полоний» все-таки был реализован русскими — и сейчас где-то там, в двух шагах от Букингемского дворца или от Даунинг-стрит, до сих пор дожидается своего часа смертоносная радиационная бомба? Знаете, Василий Митрохин был очень неглупым и предусмотрительным человеком, он вполне мог не то чтобы утаить, но, во всяком случае, придержать до поры до времени некоторую частичку информации…

— Был? — уточнил голос из-за спины.

— Да. Василий Митрохин умер в Лондоне, больше двух лет назад…

— Отчего?

— От старости, я полагаю. Ему ведь шел уже девятый десяток…

— Продолжай.

— Тогда я задумался, кому бы все это могло быть по-настоящему интересно…

— Журналисты?

— Нет. Случается, ребята из газет или с телевидения готовы платить за сенсации, но в последнее время их значительно больше интересуют половые извращения членов правительства и фотографии с голыми кинозвездами, чем политические скандалы. Мне нужны были серьезные, большие деньги, и в конце концов я нашел того, кто готов был заплатить за возможность при случае вытащить старый скелет из чужого шкафа. — Итальянец опять произнес фамилию Олигарха. — Да, это был бы идеальный покупатель. Тем более что, на мой взгляд, ему не так важно, существует ли «русская бомба» на самом деле, — он ведь не столько бизнесмен, сколько политик, а политику важен в первую очередь общественный резонанс. А как известно, ценность любого политического скандала заключается лишь в его своевременности. Все остальное — вторично…

— Сколько ты запросил?

— Немного. Всего десять миллионов американских долларов. Это, знаете ли, вполне разумная цена для богатого человека, который и так за свой счет содержит практически всю оппозицию нынешнему режиму в России.

— А о самих англичанах тебе не пришло в голову подумать? Возможно, они заплатили бы еще больше?

— Подумал, конечно. И пришел к выводу, что это — вряд ли: у британской контрразведки была возможность достаточно оперативно проверить мои источники информации, а также подлинные записи Митрохина, которые до сих пор находятся у них в распоряжении.

— А Москва? Как насчет ФСБ?

— Ну, уж они-то тем более сразу бы догадались, что мое предложение — блеф…

Некоторое время перерыв в допросе заполнялся только телевизором, исторгающим из себя идиотские шутки, смех, аплодисменты и громкую музыку.

— Значит, на самом деле проект «Полоний» так и не был реализован?

— К сожалению…

— И не существует никакого устройства со взрывчаткой и ядерными изотопами?

— Я попытался проверить слова Митрохина, однако точно выяснить ничего не удалось: свидетели тех событий либо давным-давно умерли, либо действительно ничего не помнят, либо просто не хотят вспоминать…

— Тогда что же ты, в конце концов, скажешь своему русскому другу Алексу?

— Посмотрим… — На этот раз голос профессора Лукарелли прозвучал не слишком уверенно. Чувствовалось по всему, что с ответом на этот вопрос он и сам еще не определился. — Вообще-то я пообещал, что остальные сведения о советском агенте под кодовым именем Полоний и о точном месте нахождения тайника будут переданы ему только после оплаты.

— И как бы ты потом выкручивался, ловкач?

— Не знаю, — поморщился итальянец. — Сначала надо было получить свои десять миллионов. А потом я бы, наверное, что-нибудь придумал.

— Значит, ты хотел просто-напросто обмануть этих русских?

— Мне не очень нравится это слово, но если вы настаиваете…

Человек за спиной помолчал — очевидно, обдумывая ситуацию.

— Японцы говорят — и обезьяна срывается с дерева, — сказал он вдруг и поинтересовался: — Умирать не хочешь?

— Не хочу, — помотал головой Лукарелли.

— А придется…

— Поверьте, синьор, я могу быть вам очень полезен.

— Кому это — нам? — насторожился невидимый собеседник.

— Да какая мне разница!

Еще какое-то время прошло в молчании.

— Когда и как ты должен связаться с этим русским?

Телевизионное шоу закончилось, и теперь под тихую грустную музыку на экране сменяли друг друга заставки, показывающие погоду в разных уголках планеты. В немецком городе Гамбурге, например, на завтра обещали переменную облачность без осадков и температуру двенадцать-четырнадцать градусов. По Цельсию, разумеется…

— Он всегда сам мне звонит.

— На мобильный телефон?

— Да, я ему оставил свой номер…

— Этот? — Сзади, из-за плеча Лукарелли, опять появилась все та же мужская рука.

— Да, — узнал итальянец собственную «Моторолу».

— Когда вы разговаривали с ним в последний раз?

— В прошлую пятницу, вечером.

— О чем?

— Алекс сообщил, что человек, интересы которого он представляет, готов заплатить. Однако, по словам Алекса, десять миллионов — это все-таки немаленькие деньги, и ему необходимы какие-то доказательства того, что выставленный на продажу товар действительно есть в наличии…

— Товар?

— Да, именно так он и выразился, этот русский… — подтвердил господин Лукарелли. — Я сказал, что готов выслушать и обсудить любые предложения. Я попросил дать мне время, чтобы подумать.

— Резонно, — согласился голос за спиной.