След «Семи Звезд»

– Успокойся, сестра. Пусть себе поговорит напоследок.

– Напоследок? – дернулась Охотница. – Вы же мне обещали…

– Только сохранить ему жизнь, – проскрипела Колдунья. – Но отнюдь не речь и не разум.

– Scheiвe!

– О! – обрадовалась Опекающая. – И этот очнулся. А я уж думала, что ребятишки переусердствовали. Как же жертву-то сотворять из неразумного?

– Это еще что за маскарад? – возопил барон, пытаясь освободиться от пут. – Немедленно возвратите нам одежду и свободу! Я требую ответа…

– Тебя самого скоро к ответу призовут, еретик, – зловеще пообещала старшая. – Готовься предстать перед Госпожой!

– Да это же форменный заговор! – не унимался немец. – Слово и дело государевы!

– Вопи, вопи, милый, – с хохотком ответила Колдунья. – Тут это не пройдет. У нас своя Государыня.

Не обращая внимания на проклятия пристава, все три дамы начали приготовления к каким-то неведомым ритуалам.

Для начала они особым образом обставили алтарь, установив на нем черные свечи треугольником. В правый угол старшая положила толстую книгу в кожаном переплете с металлическими застежками. В верхней части треугольника была поставлена бронзовая статуэтка богини и кадильница. (Барков вспомнил старую книгу, где пояснялось – что именно символизировал треугольник в древние времена.)

Одновременно с этим некто, одетый в уже знакомую Ивану собачью шкуру, развел костер.

Поэт не удержался от соблазна процитировать кое-что подходящее из собственного творчества:

Во всяком есть чину всегда особа должность.
Победа или смерть – то воинам прилично,
Молитва, пост и труд, и долгая спокойность —
Духовным то отцам здесь стало быть обычно,
На спинке ж полежать, проворно под…ть —
Монахине одной то должно приписать.

– Уйми его! – прикрикнула на Хранителя огня Черная накидка.

Оборотень метнулся к господину копиисту и дал ему ощутимую зуботычину. Ваня в ответ смачно харкнул обидчику в рожу смешанной с кровью слюной. Одноухий арап с располосованной свежим шрамом правой щекой дико ощерился, обнажив зубы, и зарычал по-собачьи, примериваясь к Ивановой шее.

– Тихо! – одернула его Колдунья.

Слуга вернулся к огню, а жрицы принялись обходить алтарь против солнца, распевая призывной гимн.

Начала старшая:

– О, Великая Богиня мрака!
Ночных видений и чародейства!
Властвующая над судьбой земли и моря!

Затем вступила Опекающая:

– Одаренная Великой Силой!
Помогающая людям в их повседневных трудах!
Покровительница охоты, пастушества,
разведения коней.
Ты, присутствующая на судебных процессах,
Народных собраниях, состязаниях в спорте.
Наблюдающая за войнами.

Потом настал черед Охотницы:

– Шествующая в ночи с факелами в руках
и змеями в волосах,
Окруженная своей мрачной свитой.
Неодолимая!

И, наконец, петь стали все три разом:

– Выводящая призраки умерших.
Связующая два мира – живой и мертвый.
Ты – мрак, и вместе с тем свет Луны.
Ты – жизненная сила земли и олицетворение
подземного мира.
Владеющая тайной преобразования.
Богиня трех дорог.

Закончив песнь, они громко произнесли:

– Это место освящено для нашей церемонии и защищено от нечестивцев и от дурных мыслей.

– Что это они делают, а, господин копиист? – нервно поинтересовался барон. – Не собираются же эти полоумные в самом деле принести нас в жертву?

– Кто знает…

– Но это же варварство! На дворе стоит просвещенное осьмнадцатое столетие! А тут самая настоящая дикость! Хм, Геката! Scheiвe!..

Арап вытащил из костра полено и погрузил его в большой бронзовый чан с водой. Женщины по очереди совершили в чане омовение лиц и рук. За ними умылся сам чернокожий, а после побрызгал кропильницей на пленников, заслужив очередную порцию брани из их уст.

Опекающая произнесла:

– В эту ночь мы собрались все вместе, как в древние времена, чтобы приветствовать луну в ее величии и почтить всех богов и богинь, которых мы почитаем. Мы почитаем тебя, о Великая, желая, чтобы твоя сила возросла и обогатила нашу жизнь. Мы взываем к тебе!!

В ответ на эти слова ее подруги сказали:

– Мы приветствуем тебя, о, Великая Черная Мать!

После этого Охотница наполнила свой кубок вином со словами:

– Мы подносим тебе, о Великая Предвечная, этот скромный дар, смешанный с нашей радостью от встречи с тобой!

Отпила и вылила остатки в особую золотую чашу.