След сломанного крыла

Комната закружилась перед взором Рани. Она ухватилась за мангалсутру, но та обожгла ей пальцы. Она посмотрела на свои руки: на них выступили красные пятна ожога. Взгляд затуманился, но она взяла себя в руки. Впервые в жизни она должна была обрести контроль над собой. Взгляд ее остановился на стоящей у камина кочерге. На мгновение Рани представила себе, как подходит к камину, берет кочергу и со всей силой опускает ее на голову Брента.

— В чью постель ты пошел? — спросила она, уже зная ответ. В постель той единственной, кого любил.

— К Трише, — он начал всхлипывать, и звуки его рыданий разнеслись по дому. — Я не хотел этого.

— Ты изнасиловал ее! — громко сказала Рани, все еще не веря услышанному. По ее лицу потекли слезы. Всей душой она пожелала, чтобы он умер, хотя знала, что он уже умирает. Не имея другой возможности уязвить его, она направилась к выходу, хотя пообещала не уходить. Схватив сумку, она вышла из дома и в течение многих часов бродила по городу без какой-либо цели. Когда Рани вернулась, он уже впал в кому. Он лежал на полу, прерывисто дыша, и разум покинул его.

Соня

— Вы верите в чудеса?

— Простите? — убираю на ночь фотоаппараты за стол медсестры.

— В божественное вмешательство, — медсестра вносит данные о пациентах в компьютер. — В какое-то воздействие извне, — она машет рукой в неопределенном направлении, — которое все ставит на свои места?

Я никогда не думала о чудесах, никогда не верила, что они могут произойти со мной. Если бы чудеса случались, мое детство было бы иным.

— Не знаю, — честно отвечаю я. — А вы?

— Раньше не верила, — говорит она, — но после вчерашней ночи начала сомневаться.

— А что же случилось прошлой ночью? — спрашиваю я, пытаясь вспомнить больничные новости. Дэвид был прав: в больнице вести распространяются со скоростью лесного пожара. Кажется, что все узнают о событии, радостном или печальном, в тот момент, когда оно происходит, если не раньше. — Похоже, я не в курсе дела.

В последние несколько недель я начала приобретать друзей. Само это понятие для меня ново. Из-за кочевой жизни общение с людьми я свела к минимуму, но теперь, видя каждый день одних и тех же врачей и медсестер, наблюдая, как они посвящают себя помощи страдающим пациентам, я понимаю, что мир не делится только на белое и черное. Мир — это не только мои страдания, не только тьма, словно полог, скрывавшая меня от касты «благополучных». Нет, это еще и богатство оттенков, которые переходят один в другой, изменяя все вокруг, и эволюция человеческой души.

— Тесса умерла прошлой ночью.

Я замираю на месте, хватая руками воздух. Это же та маленькая девочка, с которой я работала в самом начале. Та, кто назвала свой альбом «Я». После этого я постоянно заглядывала к ней, и она, казалось, набиралась сил и чувствовала себя лучше.

— Что произошло? — спрашиваю я с ужасом.

— Она села и попросила позвонить ее родным. Они тут же приехали. Тесса стала называть по именам всех, кто приехал, всех членов семьи, даже тех, которых никогда прежде не видела. Она сказала отцу и матери, что все они приходили к ней в гости и играли с ней. Она сказала, что любит их, — медсестра продолжает набивать данные на клавиатуре. — Они целовали ее, ласкали ее. Она закрыла глаза, и через несколько минут ее сердце остановилось, — медсестра качает головой в явном смущении. — Позвонили в реанимацию. Мы делали все, чтобы воскресить девочку.

— Так в чем же чудо? — спрашиваю я. У меня начинает болеть сердце, во мне разгорается гнев на несправедливость жизни. Тесса была совсем ребенком. Она только начала жить. Ее будущее еще не было написано, оно только ожидало, какую историю она сочинит. Где-то должно существовать такое правило: счастье — это нечто само собой разумеющееся. Каждый поворот дороги жизни, каждый ее изгиб должен привести к лучшему. Не свет в конце туннеля, а вся дорога, залитая солнечным светом.

— Она ожила. Через минуту после того, как ее объявили мертвой, она ожила.

Я не отвечаю, у меня нет слов. Никогда я не была так удивлена, и удивление — сейчас единственное, на что я способна. Если загробная жизнь существует и в том, что происходит сейчас, есть глубинный смысл, то я либо не заметила его, либо игнорировала. Во всяком случае, я никогда раньше не думала о жизни после смерти. Но ко мне возвращается способность дышать, и печаль покидает мою душу. Тесса жива! Она жива.

— Делай добро в этой жизни и заслужишь чудесную другую, — говорила нам мама. Карма была одновременно и угрозой, и путеводной звездой; нынешняя жизнь определяла будущую.