След сломанного крыла

— Джия, — Марин одергивает ее предупреждающей улыбкой, а затем здоровается с женщиной, с которой встречалась несколько дней назад. — Я — Марин, мать Джии. Чем могу вам помочь?

— Меня зовут Дебора. Я из службы защиты детей. Мы получили из школы сигнал о том, что девочку, возможно, избивают, — она оглядывает Джию, оценивая ситуацию. — Я пыталась позвонить вам, но не смогла, поэтому воспользовалась случаем и заехала.

— Понятно… — Марин картинно изображает удивление, но Джия слишком напугана, чтобы заметить подвох. — Поговорим в комнате? — Марин идет впереди. Бросив взгляд на часы, стоящие на каминной полке, она быстро прикидывает в уме. У нее есть почти час до прихода Раджа после тенниса. — Я же объяснила в школе, что моя дочь участвовала в игре, — она указывает на Джию, и та кивает ей в ответ. — Не слишком умная игра, но вы же знаете современных детей.

— Если дело только в этом, я долго не задержусь, — Дебора вынимает блокнот и ручку. Повернувшись к Джии, она произносит: — Мне нужны имена и фамилии друзей, с которыми ты играла.

— Зачем? — сдавленным голосом спрашивает Джия.

— Чтобы все проверить. Ну, назови имена.

Джия смотрит на Марин, ее взгляд умоляет мать вмешаться и спасти ее. «Именно это я сейчас и делаю».

— Назови имена, лапочка.

— Я не могу, — Джия непроизвольно сглатывает слюну. — Я не хочу, чтобы они попали в беду.

— Понимаю. — Дебора захлопывает блокнот, пристально смотрит на Джию, и, кажется, приходит к какому-то решению.

— Мне надо посмотреть на ушибы.

— Что? — Джия вздрагивает так, словно ее обожгли кипятком. — Нет!

— Мы сделаем это здесь, или я назначу осмотр в местном травматическом центре. Но мне надо видеть ушибы.

Дебора встречается глазами с Марин, между ними идет безмолвный разговор.

— Она не имеет права! Да, мам?

— Боюсь, что имеет, бети, — говорит Марин. — Покажи ей свои синяки. Ты же не хочешь в больницу?

Когда Джия была маленькой, ей очень нравился мультфильм о коте, который гоняется за мышонком, но не может его поймать. Ее смешило, что несчастному грызуну удается легко перехитрить коварного врага. Сейчас Джия не знает, кого больше напоминает в этой истории. В панике перебрав варианты, она осознает, что игра проиграна. Джия медленно стягивает с себя футболку, под которой надет простой белый бюстгальтер. Мать замечает два новых синяка.

С каменным лицом Марин молча наблюдает, как Дебора фотографирует синяки маленькой камерой.

— Это для досье, — поясняет соцработник, отмечая размер и форму каждого. Всего их семь. Новые перемешаны со старыми — прямо настенная роспись боли. Закончив, Дебора разрешает Джии надеть футболку. — Извини, можно посмотреть на твои ноги? — спрашивает она. Джия опускает голову и приподнимает подол юбки. У бедра видно багрово-черное пятно. Марин понимает, что это от удара ногой, и у нее сводит нутро. Когда ты уже упала и кулаком в живот бить неудобно, то пинают ногами куда придется. Еще пара снимков, еще одна-две записи, и Дебора заканчивает.

— Что теперь? — спрашивает Марин, не в состоянии посмотреть дочери в лицо.

— Я открываю дело. Потом проведу расследование, — повернувшись к Джии, она спрашивает: — Ты ничего не хочешь сказать мне? Сейчас самое время.

— Нет, — произносит Джия упавшим голосом. — Пожалуйста, нельзя ли оставить все это? Со мной все хорошо. Мама, ну скажи ей, пожалуйста!

— Мама здесь ничего не решает. Никому не позволено бить тебя. Это противозаконно, — Дебора встает, на сегодня ее работа завершена. — Я на связи.

— А что будет? — тихо спрашивает Джия. — Что будет с тем, кто это сделал?

— Посмотрим, — отвечает Дебора. — Окончательное решение вынесет суд.

Марин делает все, чтобы Джия провела уик-енд дома. Никаких встреч с друзьями и встреч с Адамом. Она конфискует у Джии мобильник, якобы для того чтобы улучшить некоторые его функции, и обещает, что вернет его через несколько дней. Единственный телефонный аппарат находится у Марин в кабинете, обычно его используют для передачи факсов. Лишенная связи с Адамом Джия дуется, сидя у себя в комнате.

— У нее были новые синяки? — спрашивает Радж, расхаживая взад-вперед по кабинету Марин. Жена сообщила ему о визите социального работника, умолчав о собственной роли. — И что дальше?

— Подождем. Джия все еще не назвала имен, поэтому, думаю, они начнут расследование.

— Боже мой! — Радж с размаху усаживается на диван и хватается руками за голову. — Как это могло случиться?

— Теперь это не имеет значения, — говорит Марин, подавляя непрекращающийся спазм в желудке. — Все, что случилось, должно быть зафиксировано.

Что-то в ее голосе заставляет Раджа поднять голову:

— О чем ты говоришь, Марин?

Усилием воли она меняет выражение лица.

— Только о том, что мы должны поддержать Джию и помочь ей пройти через это.

— Как ты думаешь, может быть, стоит перевести ее в другую школу? Окружить другими людьми?

— Нет, — ответ Марин идет изнутри. Она не даст испортить Джии будущее. — Мы двигаемся вперед в решении нашей проблемы. Самое лучшее для Джии сейчас — стабильность. Ей нужно привычное окружение. Другая школа скорее навредит, чем поможет.