След в прошлом

Их дивизион в числе последних прибыл на плац. Тем не менее стоять им пришлось всё равно долго. Крепкий морозец заставил всех без исключения пританцовывать в строю. Курсантская шинель не грела никого, да и как она могла согреть, если у неё не было тёплой подкладки, таким же куцым был и воротник. К тому же мёрзли ноги, обутые в юфтевые сапоги.

Неожиданно разрешили курение на заднем фланге, чем окончательно обескуражили всех. Клим вообще-то не курил, но в этом случае от сигаретки не отказался.

Прошло ещё около получаса. Наконец-то, на трибуне появился начальник училища. Он окинул строй взглядом, после чего прокашлялся в микрофон. Голос генерала был предельно резким, от его слов, бросило в дрожь.

— Товарищи! — сказал он, не разделяя строй по воинским званиям, как-то требовал устав. — Климу в это мгновение почему-то вспомнились слова былинного князя Святослава к своему войску. Братцы! — сказал тогда князь, — не посрамим земли Русской!

— В столице Казахстана, — сказал генерал, — начались массовые протесты против коммунистической власти. По данным министерства внутренних дел, застрельщиками экстремизма явились студенты театрально-художественного института и института иностранных языков.

К ним примкнули и другие. Ряды бузотёров множатся ежечасно, их уже несколько тысяч, все они, вооружённые металлическими трубами, цепями, заточками, штырями, арматурой, кольями и камнями.

Они уже вышли на площадь к зданию Центрального комитета республики и намереваются штурмовать его. Этого мы не должны допустить! Москва приняла решение о введении в столице системы «Метель»…

У Клима похолодело внутри. Не может быть. В театральном институте учится его Дуся…

— Всем быть в полной готовности! Подразделениям находиться в казармах, командирам дивизионов подготовить строевые записки, — сказал генерал, в завершении своего выступления.

Все разошлись по казармам. Клим аккуратно сложил снаряжение у прикроватной тумбочки, автомат поставил в пирамиду.

Вскоре пришёл отец. У него в подчинение взвод курсантов четвёртого курса, им объяснять много не нужно, да и умеют они несравнимо больше, чем первокурсники, не говоря уже об их физической подготовке.

— Папа, то, что сказал начальник училища, это действительно так, или он накрутил? Что нужно этим агрессивно настроенным студентам, вооружившимся палками и прутьями из арматуры?

Неужели они собираются захватить здание Центрального комитета компартии Казахстана? Ведь это может привести к Гражданской войне и развалу страны?

— Может, сын, всё может быть… Обстановка более чем серьёзная. В Москве прошёл Пленум Центрального комитета компартии, на нём сняли первого секретаря ЦК Динмухамеда Кунаева и назначили Геннадия Колбина. Казахам это не понравилось и похоже на то, что они хотят свергнуть его, — сказал отец.

Оттого что сняли Кунаева, на душе у Клима стало теплее. Он ещё не забыл семейку Байжановых, которая хотела упрятать его в тюрьму за драку с их отпрыском Аскаром. И упрятала, если бы за него не вступился начальник училища…

— Кунаеву и его прихвостням так и надо! — не сдержался в резкой оценке Клим.

— Сын, придержи язык за зубами, — сухо сказал отец. — Не дело военного человека лезть в политику. У него есть главный аргумент к действию — это воинский устав и приказ командира, а подобного рода разглагольствования — удел гражданских лиц.

Подошли друзья Клима, хорошо знавшие, что офицер, с которым сейчас беседует их друг на площадке спортивного городка, капитан Максим Ломакин, его отец.

— Кто такой Колбин? — спросили они. — Про Кунаева мы знаем, — сказал кто-то из друзей Клима, — его бюст стоит на Старой площади, он что-то строил, что-то осваивал, а этот? — И тут же следующий вопрос, а правда ли, что все вышедшие на площадь обкуренные?

Отец посмотрел на Клима и усмехнулся. Понятно. Что тут поделаешь, если это действительно волнует молодёжь. У него во взводе настроения совершенно другие — его парни рвутся в бой, они настроены на драку и уверены, что всем, кто попытается пройти их кордон, мало не покажется…

— Геннадий Колбин был первым секретарём Ульяновского обкома компартии, — сказал им Максим. — Про обкуренных казахов, мне ничего не известно, хотя предположить можно, ведь многие из них любят задурить себе зельем голову…

— А Колбин русский? — последовал уточняющий вопрос.

— А какая разница, казах или русский? Главное, чтобы человек был хороший. Руководство страны решило поставить его…

— А казахи, которые вышли на площадь так считают?

Отец Клима укоризненно покачал головой.

— Умеете вы, парни, задавать непростые вопросы, — усмехнулся он. — Мой ответ — они вряд ли так считают. Но, несмотря на это, мы должны быть готовы пресечь возможные с их стороны погромы и бесчинства. А такие попытки обязательно будут, на это указывают экстремистские листовки, которые уже активно распространяются в молодёжной среде…

По селектору прозвучал сигнал «Тревога. Сбор!». Увидев бегущего посыльного из своего подразделения, Максим спешно распрощался с Климом и его друзьями и быстрым шагом направился в свою казарму.