След в след

Берегли Красавку как могли, тем более, что из области все время интересовались этими коровами, даже спустили «Заветам Ильича» план по коровьему молоку. Тут ничего сложного не было. По совету Крейцвальда, сдавали его, просто разбавляя водой жирное оленье молоко. Красавку кормили хлебом, сделали ей хлев из старого чума, и она, кажется, вполне довольная, прожила в нем до начала сильных морозов. Потом Красавка исчезла. Искали ее целый день, но так и не нашли, думали – задрали волки. Только через неделю, когда корову уже собирались списать, один старый коряк, услышав мычание, обнаружил ее в странном месте – в утробе кита, лежавшего на берегу Пенжины. Этого кита коряки загарпунили полмесяца назад, вытащили на снег, частично разделали, а остальное бросили здесь же, у припая, и, кому было надо, отрезал от туши куски мяса для своих собак. Красавку пытались выманить из кита хлебом, но она только грустно мычала и не шла. Думали пробиться к ней, прорубив ход в боку туши, но за две недели кит так промерз, что его не брал даже лом; и, когда стемнело, Тэна решила, что Красавке здесь, наверное, теплее, чем в чуме, так что пускай живет, где хочет.

Кормилась корова китовым мясом, своим телом она отогревала его и ела. Раз в три-четыре дня она безумела от такой пищи, выбиралась наружу и носилась по поселку, раскидывая всех единственным рогом. Не только люди, но и собаки боялись ее. С наступлением темноты корова начинала нападать на корякские чумы. Не знаю, что привлекало ее – тепло, свет, люди или она просто искала свой старый хлев. Топча и бодая все, что попадалось на пути, Красавка играючи пропарывала чумы насквозь, несколько человек она легко ранила, но пристрелить ее не решались – коряки были уверены, что это шайтан и пуля его не возьмет. На следующее утро после погрома они приходили к Тэне, долго печально перечисляли потери, просили взамен денег, керосина и каких-то еще товаров со склада. Из недавней речи лектора они знали, что, если пострадают от стихийного бедствия, государство должно им помочь. Они говорили Тэне, что, если русские прислали им своего самого страшного зверя, чтобы запугать, заставить сдавать еще больше оленьего мяса, то они согласны, пусть только Красавку заберут обратно. Тэна ничего им не давала, отсылала объясняться к Крейцвальду как к старшему бухгалтеру и знатоку русской жизни. Федору они повторяли то же, что раньше Тэне, но и он ничего им не давал, лишь старательно объяснял, что корова в России есть почти в каждом доме, что она кормилица, что ее все любят и не боится никто, даже малый ребенок.

В конце октября Тэну пригласили на праздничный слет в Магадан, и она уехала, оставив вместо себя Крейцвальда. 7 ноября, в сороковую годовщину революции, как только рассвело, коряков, по обыкновению, собрали у сельсовета, и там открылся митинг. Сам сельсовет был почти по трубу занесен снегом – чистили только крыльцо и небольшую площадку вокруг него. Вел торжество приехавший накануне инструктор райкома партии. Едва он успел начать свою речь, появилась Красавка, коряки шарахнулись от нее в сторону, но она, не обратив на них внимания, зашла за угол сельсовета и по твердому, как лед, насту стала взбираться на крышу. Сначала ее не было видно, затем однорогая голова возникла прямо над инструктором, рядом с укрепленным над крыльцом красным флагом. Она тянулась, тянулась к нему губами, наконец, достала и, из-за цвета, очевидно, решив, что это мясо, стала есть. На нее замахали руками, закричали – она не слышала. Доев флаг, Красавка долго смотрела на коряков, потом повернулась, чтобы идти обратно, и в этот момент кто-то кинул в нее куском льда. Корова вздрогнула, дернулась, копыта ее заскользили по крыше, и она тяжело, задом, свалилась вниз. Падая, она копытами задела инструктора. К счастью, он отделался несколькими царапинами на щеке, но Красавка, сломав себе позвоночник, почти сразу околела.

Эту историю расценили как политическую провокацию. Через два дня, еще до приезда Тэны, наряд милиции забрал Крейцвальда и увез его в Каменское для допроса. Все были уверены, что его снова посадят, однако делу хода не дали. То ли из-за Тэны, то ли времена были уже не те. Через месяц Крейцвальда выпустили, но назад в «Заветы Ильича» он уже не вернулся. Развелся с Тэной и остался жить в Каменском. До дня своей смерти 12 мая 1961 года он работал механиком в городской котельной.

Ты пройдешь, не оставив следа,
Где, как окна заброшенной хаты,
По бочагам чернеет вода
В тонком слое земли ноздреватой,
И по кочкам, где клюквенный сад
Дозревает до темного цвета,
За тобою уходят назад
Дни последние бабьего лета.