След за кормой

Ему даже показалось, что деревянная богиня, лицо которой орошали брызги воды, насмешливо улыбается над незадачливыми преследователями… Уж не сама ли она управляет судном, которому покровительствует?

А Демарат вновь подпустил триеру на близкое расстояние и вновь поворотом оверштаг заставил «Сигей» отстать на несколько стадиев.

– Хорошо, друзья мои, хорошо! – возбужденно кричал навклер в сторону преследователей. – Разрешаю вам гнаться за мной хоть до самой Ливии!

И вдруг лицо Демарата побледнело: из узкого пролива между берегом материка и островом Калаврия, мимо которого шла в это время «Артемида», вылетела, пеня волны, вторая триера: это была «Фрия» под управлением капитана Феогноста.

– Вот как? – удивленно воскликнул навклер. – На нас устроена целая облава?!

Счастьем беглецов было то, что «Сигей», потерявший надежду догнать загадочное судно, отстал далеко, и «Артемиде» снова пришлось иметь дело лишь с одним преследователем.

Повторилась та же игра: «Фрия» шла от берега, а корабль Демарата направлялся левым галсом ей наперерез, и капитан Феогност ошибся, подобно Мегаклу.

Погоня «Фрии» за «Артемидой» снова напомнила погоню сокола за увертливой ласточкой.

Сокол не мог пустить в ход свои страшные когти и клюв, потому что быстрая малютка ускользала от него каждый раз, когда ей грозил удар.

«Фрия» отстала после трехчасовой безуспешной гонки, а в это время далеко на востоке показался силуэт третьей галеры.

– Теперь я понимаю! – усмехнулся Демарат. – Тиран так любит тебя, брат Тиманф, и так жаждет свидеться с тобой, что послал с приглашением целый флот! Ну что же, друзья! Путь на север для нас закрыт. Я совершенно уверен, что во всех проливах между островами стоят на страже триеры Гиппия. Пусть стоят, пока не поседеют бороды их матросов! Однако принесем жертву Эолу, друзья: он сильно помог нам, послав на выручку Нот.

После того как было совершено жертвоприношение, Тиманф в восхищении обнял Демарата.

– Твой секрет чудесен, брат! Но почему же ты не хочешь поделиться им хотя бы с мореходами твоей родной Ольвии или Милета?

– Секрет, известный многим, уже не секрет, – холодно возразил Демарат. – Когда о нем узнают ольвиополиты и милетцы, он перейдет к афинянам, к коринфянам, к спартанцам…

– А что же в этом плохого? – Потом узнают о нем и персы, и вряд ли эллины скажут мне за это спасибо. Тебе известно, какой у персов огромный флот…

– Да, ты, пожалуй, прав, Демарат, – задумчиво произнес Тиманф. – Если начнется война с персами, то раскрытие твоей тайны принесет эллинам больше вреда, чем пользы.

– А есть еще и другая причина моего молчания, – уже весело сказал навклер. – Прослыть лучшим мореходом от Ольвии до Фазиса[19] и до Великой Греции[20] – это что-нибудь да значит! В Ольвии меня уже прозвали любимцем Эола. Правда, это мне стоило недешево…

– Чего же?

– Двух амфор старого вина, многих локтей дорогих материй и горсти жемчужин. Пришлось подарить их старому скряге Гелону, чтобы отвести от себя обвинение в волшебстве.

Друзья захохотали.

– Но ведь такие ценные подарки, наверно, съели всю твою прибыль от дальнего рейса?

– Ты знаешь, я не корыстолюбив. Детей у меня нет, значит, не для кого собирать сокровища. Да, по правде говоря, не очень их и накопишь. Чтобы мои матросы не болтали лишнего, я им плачу вдвое против других навклеров. А еще и жрецам надо… – Демарат снова захохотал. – Но я ни о чем не жалею! Моя радость – это красавица «Артемида»! Посмотри, как она легко рассекает волны! Да разве есть на свете военные или пиратские корабли, которые могли бы изловить на море сына моря Демарата?!

Демарат снял шапку и высоко поднял над головой. Худощавое лицо его горело вдохновением, казалось, сейчас он и сам поднимется в воздух и понесется на крыльях ветра…

Тиманф смотрел на брата с глубоким уважением. Он теперь только понял поэтическую душу Демарата, который в эту минуту напомнил ему величавых героев Гомера.

Ветер гудел в снастях, волны глухо шумели за кормой, над мачтой «Артемиды» проносились с резкими криками белые чайки. Сердце Ти-манфа наполнила великая радость: смерть, такая страшная, такая близкая, прошла мимо!

На морские просторы

Кораблю Демарата предстоял далекий путь к северо-западным берегам Понта Эвксинского. Обычно этот путь пролегал между островами, к западному берегу Малой Азии, далее через Геллеспонт, Пропонтиду[21], Боспор Фракийский[22] и вдоль западного берега Понта Эвксинского. Ведь в те времена корабли по преимуществу плавали вдоль берегов (такое плавание впоследствии называлось каботажным).

По исчислениям мореплавателей этот путь определялся приблизительно в одиннадцать тысяч стадиев[23].

Но теперь прямой выход в Эгейское море был закрыт. Демарат избрал иную дорогу. Если проливы между островами закрыты для него, он не поведет «Артемиду» через проливы. Избегая проторенных путей, он пойдет широкими морскими просторами, где никакой враг не сможет загнать его в угол.