След Золотого Оленя

Олег Антонович решительно сказал:

— Нет, нет. Пришли его срочно сюда. У нас в Эрмитаже реставраторы поопытнее.

— Хорошо, Олег Антонович, — согласился я, улыбнувшись. Просто ему не терпится поскорее увидеть загадочный конус.

Кстати, Андрея Осиповича этот конус тоже очень заинтересовал. Он долго внимательно его изучал, потом сказал:

— Нет, к оружию, как я подумал сначала, штуковина эта явно не имеет отношения.

Забавно. Бывший следователь упорно рассматривал скифские древности со своей профессиональной точки зрения. А что он мог знать о скифском оружии? Думая так, я снова в нем ошибался…

— А что Савосин о конусе думает? — спросил Олег Антонович.

— Тоже озадачен.

— Да? Странно, он мужик многоопытный. Ну ладно, договорились. Высылай этот загадочный конус поскорее, а сам возвращайся в Киев, догоняй свой отряд. И садись за подробный отчет о находках.

Когда я рассказал о нашем разговоре Андрею Осиповичу, тот покачал головой:

— Жаль, что Олег Антонович не уважает криминалистику. Но осмелюсь заметить, ее методы все же поточнее тех, какими пользуетесь вы. Пока что ваш поиск — чистейшая авантюра, признайтесь. «Авось повезет» — разве это наука? А я думаю, нам все же следует наведаться в Днепропетровск и проверить эту версию, поискать следы Ставинского. Кстати, у меня там немало хороших друзей, помогут. Летим?

— Неужели вас так в самом деле захватила эта история? — спросил я.

Андрей Осипович слегка смутился, хотя тут же поспешил напустить на себя обычный простодушный вид:

— Да просто хочу помочь вам. Я же говорю, у меня там в областном управлении друзья. А вы что — против?

— Ну что вы, Андрей Осипович! Наоборот, не знаю, как вас и благодарить.

Как я ни упрашивал, от моей попытки заплатить за его билет на самолет Андрей Осипович решительно отказался.

— Но ведь вы же летите, чтобы нам помочь. Зачем же вам свои деньги тратить?

— Кто вам сказал? Я лечу навестить старых друзей. А делать это за казенный счет — уголовно наказуемое преступление. Не толкайте меня на старости лет на скамью подсудимых.

В новой прекрасной гостинице на берегу Днепра, которую сплошные лоджии по всему фасаду делали похожей на пчелиные соты, мест, конечно, не оказалось. Но Андрей Осипович назвал свою фамилию — и она прозвучала как сказочное: «Сезам, откройся!» Оказывается, его друзья уже забронировали для нас хороший номер. Из его окон открывался изумительный вид на реку и город.

Приняв душ и наскоро перекусив, мы поспешили в музей. Нас встретили радушно, повели осматривать новое великолепное здание, просторные залы, хорошо продуманные экспозиции. Но, к сожалению, порадовать нас музейные работники ничем не могли. Никакими сведениями об археологе, который бы вел в здешних краях раскопки в годы гражданской войны, они не располагали:

— Вы же понимаете, какое время было. Город несколько раз занимали то деникинцы, то махновцы, то петлюровцы. Коллекции сильно пострадали. Да и в годы Великой Отечественной войны, при фашистской оккупации им нанесли немалый урон. Накопились у нас в хранилищах находки безымянные, неизвестно кем и когда собранные. Документы на них утеряны. Есть среди них кое-что любопытное, да приходится хранить в запасниках…

И тут коллеги, как водится, начали жаловаться на недостаток места — довольно непоследовательно, поскольку только что хвастали, что с постройкой нового здания площадь музейных экспозиций увеличилась в шесть раз. Но я их прекрасно понимал. Каждый археолог в глубине души мечтает о таком музее, куда бы можно было целиком запрятать пирамиду или скифский курган, да еще показать в разрезе, как устроено погребение.

Что оставалось делать? Я решил хотя бы бегло осмотреть коллекции в запасниках. Может, обнаружится что-нибудь похожее на Матвеевские драгоценности или хотя бы на найденные в Матвеевке черепки.

Но это была работа кропотливая, затяжная.

— Ладно, ройтесь тут, а я попробую зайти с тыла, — сказал Клименко с забавным видом опытного заговорщика. — Для начала проведаю друзей. Может, они что-нибудь о Ставинском слыхали. Уж о нем-то материалов ни в каком музее наверняка не найти — разве только в полицейских архивах.

С Андреем Осиповичем я увиделся снова лишь поздно вечером в гостинице. Узнав бывшего следователя поближе, я сразу по выражению его лица понял, что и у него пока никаких успехов нет.

— Выпили немножко с друзьями, покалякали, обещают помочь, — сказал он, с явным удовольствием снимая пиджак, распуская галстук и швыряя его на диван. — А у вас как дела?

— Пока ничего интересного.

— Ну конечно, не все сразу, — утешающе сказал Андрей Осипович, раздеваясь и ложась в постель. — Устал трошки, надо полежать.

Через пять минут он уже тоненько, с переливами захрапел.

Утром, после завтрака, мы отправились в разные стороны — я снова в музей, а Клименко — в областную библиотеку.

— Полистаю там газеты за девятнадцатый год, ежели сохранились, — сказал он. — Увлекательное занятие! Может, обнаружатся следы пропавшего археолога где-нибудь в разделе, происшествий.

Так мы занимались розысками каждый в своем направлении три дня, вечерами обмениваясь неутешительными сообщениями: