След Золотого Оленя

Когда царь Дарий, не вняв предупреждению, разгневался и повел свои войска в степь, скифы не стали на него нападать. Они отступали, заманивая врага в степные просторы. Всадники на горячих конях все время маячили на горизонте, но боя не принимали. Царь приходил все в большую ярость, а потом ему стало страшно. Кругом облегла его войско немая, враждебная степь. И непобедимый Дарий повернул свои отряды назад. Они уходили, тревожно оглядываясь и все ускоряя марш. А на горизонте, провожая их восвояси, все так же маячили молчаливые всадники в остроконечных башлыках…

Степь помогла скифам победить Дария.

А я? Правильно ли понимаю я немой язык немногих находок, оставленных нам грабителями? Не заманивают ли и меня призрачные всадники на ложный путь?

Об этом я задумывался, пробуждаясь от грез. Ведь пока не попадалось решительно никаких признаков того, что мы действительно идем по следу Золотого Оленя. И мысли эти все чаще не давали мне спать, как ни уставал я за день.

Кроме скелета и осколков битой посуды, нам досталось еще совсем немного: девять наконечников стрел, три от копий да четыре золотые бусинки от ожерелья, оброненных грабителями.

И все же ограбленный курган напоследок одарил нас любопытными находками! Первую совершенно случайно сделала Тося, заканчивая расчистку угла погребальной камеры.

— Ой, что это? — вдруг вскрикнула она, поддевая кончиком ножа комочек глины.

Он отлетел в сторону и тяжело шлепнулся на землю, причем мне показалось, что комочек как-то странно блеснул на лету. В нем явно что-то было!

Все бросились к упавшему комочку, но тут же расступились, уже автоматически уступая место Савосину.

Алексей Петрович взял комочек в руки и начал очищать его щеточкой.

— Золото, — зачарованно прошептала Тося. — Какая прелесть!

На ладони Савосина лежал маленький золотой вепрь, воинственно и в то же время забавно задрав длинную морду с грозно торчащими клыками.

Я взял статуэтку у Савосина и стал ее рассматривать. Над ухом у меня пыхтели ребята.

Кто с таким искусством отлил из золота эту фигурку — греческий или скифский мастер? Пожалуй, все-таки грек: скифы относились к звериному стилю серьезно, проявляя порой в изображении животных немало фантазии, но не юмора. А тут у грозного вепря был довольно забавный вид. Художник как бы подшутил над ним, придав ему чуть-чуть карикатурные черты.

— Вот так свинью нам подложили, — проговорил Алик, и мы все радостно расхохотались.

— А я так сначала испугалась, когда увидела, что из земли торчит эта мордочка, даже отбросила комок в сторону, — виновато сказала Тося.

— Странно, почему он тут оказался, — задумчиво проговорил Савосин, осматривая место, где была сделана неожиданная находка. — Вряд ли грабители могли его не заметить или тут обронить. Такое впечатление, что он положен нарочно, сознательно.

— При погребении? — спросил Алик.

— Нет, я же говорю — грабителями, — ответил Савосин, продолжая задумчиво все разглядывать вокруг.

— Что же они: нарочно нам сделали такой подарок? — недоверчиво спросил Борис.

— Да нет, о нас они, конечно, не стали бы заботиться, — пояснил я. — Это они свои грехи решили замолить, на всякий случай богов умилостивить, чтобы не мстили за осквернение могилы. Вот и оставили им из своей добычи статуэтку в искупительную жертву. Был тогда подобный обычай.

— Конечно! Мы же проходили. Как же я забыла? — пробормотала Тося.

Когда мы вечером уединились с Алексеем Петровичем в своей палатке, я спросил его, поставив найденную фигурку на стол.

— Как ты считаешь, Алеша, дикий это вепрь или домашняя свинья?

Савосин улыбнулся:

— Прекрасно понимаю, тебе бы хотелось услышать иное, но, по-моему, это явно дикий кабанчик.

Конечно, я бы предпочел, чтобы это был не вепрь, а именно одомашненная свинья. Это служило бы доказательством, что мы раскопали погребение скифов-земледельцев, а не царских или кочевых. Геродот отмечал, что кочевые скифы не разводили свиней. Это действительно трудно при постоянных кочевках с места на место. Кости свиней находят при раскопках остатков древних поселений гораздо севернее — уже в зоне лесостепи.

Другие любопытные находки оказались в яме с останками принесенных в жертву лошадей. Ее начал было раскапывать Савосин, но потом занялся расчисткой погребальной камеры.

Теперь, закончив работы в камере, мы принялись докапывать эту яму. Кожаная сбруя давно истлела. Но, видно, она была богатой и нарядной, судя по сохранившимся украшениям из золота и серебра.

В одном уздечном наборе оказались серебряные пластины. На втором серебро было покрыто сверху еще тонким листовым золотом. Нащечные бляхи золотого набора были сплошь разукрашены изображениями различных животных: скачущих оленей, летящих орлов, сказочных грифов. Золотой налобник, некогда гордо венчавший голову скакуна, украшало изображение двух орлов и поверженного льва.

Серебряный набор был попроще. Его крупные бляхи были украшены изображениями бычьих голов с грозно выставленными рогами.