След Золотого Оленя

Но, войдя в скифский союз, они во многом сохранили и свою самобытность. Поэтому, не располагая, возможно, более подробными сведениями, Геродот все-таки считает необходимым называть их скифами-пахарями, чтобы отличить от других оседлых, но пришлых племен, скифов-земледельцев? Из сплава чужеземной, кочевой и местной, во многом от нее отличавшейся и продолжавшей древние традиции, и начала постепенно складываться единая скифская культура.

У каждой из этих точек зрения есть веские обоснования и доводы.

Кто прав? Нелегко это установить через тысячи лет. Меня одолевали сомнения, и я уже представлял, какие забушуют споры и страсти, если я предложу перенести поиски в эти края.

Между тем самолет взял правее. Берег с курганами, возможно, таившими погребения того загадочного племени, что я искал, скрылся в сизой дымке. Мы летели над привольно разлившимся водохранилищем.

А что, если заветные курганы уже давно очутились на его дне? Да и в степи их будет не так-то легко отыскать, даже если мне разрешат перебраться сюда…

4

Вернувшись в Киев, я первым делом позвонил Казанскому. Но, как и опасался, он снова встретил мой рассказ о том, что удалось выяснить в Днепропетровске, весьма скептически:

— Скилур Смирнов? Никогда не слышал про такого. И, судя по тому, что окрестил себя именем скифского царя, липовый он археолог, скорее какой-то авантюрист вроде Ставинского. Нет, знакомство с отставным следователем явно плохо на тебе сказывается, друг Всеволод. А теперь еще появился какой-то Андриевский со своими детскими воспоминаниями.

— Но он ведь сам назвал нам Ставинского и описал его, опознал потом по фотокарточке, которую раздобыл Клименко. Значит, Ставинский был знаком со Смирновым. По-моему, следует поискать в тех краях.

— Где? «Не то Григорьевка, не то Михайловка…» Очень точный адрес. Посмотри на карту, друг мой. В Днепропетровской области полно Михайловок. И в Запорожской, и в Кировоградской. Да, помнится, вы уже вели раскопки возле Михайловки, — ехидно добавил Казанский. — Отлично помню, присылал мне письмо, и на нем был штемпель: «Михайловка».

Я молчал, припомнив, что мы ведь действительно недавно вели раскопки возле Михайловки — в Томаковском районе.

— Ну что же? — насмешливо спросил Казанский. — Крыть нечем? То-то. Чего же нам с таким адресом лезть на земли, заведомо неврские, уже не скифские? Матвеевские сокровища — куда более точный компас. Так что брось эти кладоискательские идеи, займись, как положено серьезному ученому мужу, детальным изучением сделанных летом находок и сравни их с Матвеевскими: может, и обнаружатся схожие мотивы. А я в конце января или в феврале выберусь к вам, в Киев. Тогда все обсудим и наметим разведочный маршрут на лето. Может, действительно, стоит перенести поиски на левый берег, в район Запорожья. Кстати, там тоже полно Михайловок, — ехидно добавил он и положил трубку.

Н-да, спорить с ним нелегко.

Зайдя в институтскую библиотеку, я посмотрел карту Днепропетровской области. Михайловки действительно встречались чуть ли не в каждом районе. А ведь карта была не очень крупного масштаба. На ней, конечно, нанесены далеко не все, лишь самые большие села.

И возле Запорожья, на левом берегу Днепра, в самом деле, обнаружились целых три Михайловки.

Но были Михайловки и в тех краях, какие упоминал Андриевский, — за Лиховкой и Пятихатками…

Даже Савосин не одобрил моего желания перенести поиски севернее.

— Я согласен с Казанским, — покачал он головой. — Уж очень все это шатко и несолидно выглядит. Надо копать все подряд.

Начальству пока о своих сомнениях и колебаниях я говорить не решился, занялся текущими делами. А они оставляли мало времени на размышления о том, где же все-таки искать родину Золотого Оленя.

У тех, кто знаком с работой археологов лишь по сенсационным заметкам в газетах и очеркам в журналах, существует наивное представление, будто самое главное и захватывающее — раскопки, когда и совершаются открытия. На самом же деле раскопки занимают обычно всего полтора-два месяца летнего времени. Ну, еще месяц уходит на подготовку к экспедиции, а после нее месяца два — на обработку материалов, составление отчета. С отпуском это все равно занимает не более полугода.

Вторая же половина года целиком уходит на то, чтобы разобраться и понять, что именно ты раскопал. Чисто кабинетная работа: составление картотек, бесконечное перелистывание тысяч страниц в многочисленных книгах на разных языках в поисках аналогий и сравнение мельчайших деталей, которые так легко прозевать, если чуть ослабишь внимание, вычерчивание бесчисленных таблиц, схем, всякие расчеты — и размышления, размышления, от которых пухнет и кругом идет голова. И самые интересные открытия делаются чаще всего в тиши библиотечных залов и кабинетов.

Друзья и коллеги, как нарочно, всячески старались подкинуть мне пищи для размышлений и сомнений. Статья моя вышла, и дискуссия о Матвеевском кладе развернулась вовсю.