Следак 3

От Митрошиных меня увезла черная Волга. По дороге мой сопровождающий с разговорами ко мне не лез, предоставил возможность вариться в собственных мыслях. Так что я молча разглядывал в окно свой город и думал, что вижу его в последний раз. Когда показалось здание из красного кирпича, само собою в памяти всплыло его неофициальное название — Дом Смерти. Так его называли и в семидесятые и в мое время. Если верить людской молве, в тридцатые годы, когда в здании размещалось НКВД, в местных застенках до смерти была замучена уйма народа, а тех, кто выживал, расстреливали во дворе, прямо на этом самом месте, где припарковался служебный автомобиль. Сейчас под ногами был асфальт, кровавые лужи уже не хлюпали, но меня это не особо подбадривало.

Повели меня не в подвал, а на второй этаж. Значит сперва со мной решил побеседовать кто-то из начальства. А дальше, как пойдет. Додумывать мысль я не стал, вместо этого сосредоточился на маршруте.

Широкая лестница с коваными перилами, в коридоре расстелена красная ковровая дорожка. И вот она конечная точка — судя по дверной табличке, кабинет принадлежал одному из заместителей начальника Управления КГБ по области.

— Капитан Васильев, — представился тот и даже вышел из-за стола меня поприветствовать.

Но я не обольщался, понимал, что тот всего лишь пытается расположить меня к себе.

— Следователь органов внутренних дел Чапыра, — доложился я и расслабленно плюхнулся на предложенный стул.

Какое-то время мы молча рассматривали друг друга, словно примеряясь к противнику.

Комитетчик не вызывал негативных эмоций. Крупные черты лица, высокий лоб, переходящий в залысины. Взгляд прямой и доброжелательный. Вот только интуиция вопила, что с этим капитаном лучше не шутить. И я прислушался. Надо было, конечно, раньше о шестом чувстве вспомнить, тогда бы не пришлось здесь сидеть и решать задачу, как отсюда выбраться. Хорошо хоть от компромата избавился. Не стал тянуть. А то закроют до суда, а в это время соседка мою заначку найдет и сдаст ее в милицию с пояснением. И накинут мне тогда еще пару лет.

— Ну, расскажите мне Альберт Анатольевич о событиях в Невинномысске. Вы ведь только что оттуда вернулись?

— Оттуда, — не стал я скрывать очевидное.

— И как добрались?

— Поездом, — в целом тоже не солгал. Но поезд пришлось назвать и даже предъявить билет.

— И где вы были целые сутки? — последовал следующий вопрос, когда билет был Васильевым изучен. — Почему не пришли в райотдел?

— Был в городе, до среды у меня отгулы, — уклончиво ответил я.

— Отдыхали значит, — капитан изобразил что-то наподобие понимающей улыбки.

— Так точно. Так вам о Невинномысске рассказывать?

— Да, я вас слушаю, — позволил себя переключить на другую тему комитетчик.

Шафиров с Митрошиным вчера предупредили, что сотрудники Комитета могут меня допрашивать по делу о массовых беспорядках только с согласия моего начальства. Вот только не думаю, что послать куда подальше капитана КГБ будет хорошей идеей, да и не допрашивает он меня. Здесь к нему не придраться. Он не следователь и протокол не ведет. Мы просто беседуем. Но надо иметь ввиду, что наш разговор могут писать и не наговорить лишнего.

Поэтому я изложил заготовленную легенду моего появления в Невинномысске и обстоятельства знакомства со Сливко, а об обыске лишь упомянул.

— Участковый вскрыл дверь электрощитовой, и обнаружив внутри подозрительные вещи, отправил наряд ППС за следственно-оперативной группой, — закончил я на этих словах.

Если первая и вторая часть повествования была выслушана капитаном Васильевым с интересом, судя по блеску его глаз, но молча. То последняя часть его совершенно не удовлетворила. И он потребовал рассказать о предшествующих обыску событиях подробнее.

— Чтобы Сливко не уничтожил возможные улики, я попросил участкового Харламова организовать понятых и вскрыть дверь электрощитовой, и тот посчитал мои доводы обоснованными.

— Вот прямо так сразу по первому вашему требованию и вскрыл одно из помещений туристического клуба? — усомнился комитетчик.

— Нет, не сразу, — не стал я темнить там, где все легко можно было проверить. — Сперва он не соглашался. Но его понять можно. Он меня тогда первый раз в жизни увидел. Но все же профессиональный долг пересилил недоверие к чужаку, и Харламов принял на себя ответственность.

Васильев не стал дожимать, вместо этого сменил тему:

— Зачем вы подстрекали местных жителей идти в райотдел и требовать отдать им Сливко на суд Линча?

— Я этого не делал! — категорично отверг я обвинение.

— А вот местный начальник милиции утверждает обратное, — со значением произнес капитан.

— Он ошибается, — не дрогнул я.

— Как вы думаете, кому больше поверят подполковнику или лейтенанту? — додавливал комитетчик.

— Поверят тому, чьи слова найдут свое подтверждение в ходе объективного и полного расследования, — ответил я в духе законника.

— Вас не беспокоит, что начальник милиции Невинномысска пытается свалить вину за произошедшие в его городе массовые беспорядки на вас? — задавая этот вопрос Васильев слегка подался вперед.