Следак

– Что, прямо-таки с самого детства? – потребовала у меня подтверждения Людмила.

– Ага, с пеленок, – кивнул я и засунул в рот конфету.

Пару секунд она поморгала, смотря на меня, а затем прыснула от смеха.

– Распределили? – спросила она, отсмеявшись.

Я неопределенно пожал плечами.

– Я не поняла, так ты чего придуривался что ли? – теперь уже Ксения захлопала глазами.

– Чего это? – оскорбился я и сменил тему. – Девушки, может вы расскажите молодому перспективному сотруднику, как тут у вас все устроено? – коллеги кивнули. – Мне Левашов какие-то дела подкинул. Чего мне с ними делать?

– Неси, посмотрим, – с готовностью откликнулась на просьбу Людмила.

Я метнулся в свой кабинет. Кривощеков, похрапывал, лежа головой на столе. Схватив приготовленную для меня пачку дел, я вернулся к девушкам.

– Ну вот смотри, – принялась объяснять мне Людмила, как только завладела принесенной мною пачкой. – Дела возбуждены по сто сорок пятой и сто сорок шестой – это кража и грабеж. Теперь их надо отработать. В первую очередь выносишь постановления о принятии дел к производству. Бланки я тебе дам. Вот здесь, – она открыла одно из дел и пролистала страницы, – не допрошен потерпевший. Значит тебе его нужно будет допросить под протокол. Так же напишешь отдельные поручения органам дознания, чтобы они установили свидетелей и лицо, совершившее преступление. Это понятно?

– Понятно. А дальше что?

– А дальше ждешь два месяца и дело приостанавливаешь.

– И все? – не поверил я.

– И все, – подтвердила она.

– И преступника искать не надо? – я недоверчиво уставился на Людмилу. Что-то мне явно не договаривают.

– Почему? Я же объясняю – дашь отдельные поручения угро.

– А сам я чего буду делать? – я все никак не мог понять смысл работы следователя.

– Допрашивать тех, кого тебе доставят, – как о самом разумеющемся сказала она.

– А если преступника найдут?

– Тогда дело для передачи в суд будешь готовить – назначать экспертизы, проводить очные ставки, обвинительное заключение готовить – умотаешься, в общем. Так что лучше пусть они его годами ищут, – и Людмила рассмеялась, а Ксения ее поддержала.

– И что все следователи так и работают? – в голове не укладывалось то, что я сейчас слышал.

– Так нераскрытчики работают. А те, кто на очевидных сидят, те дела в суд направляют, как на конвейере.

– Прям, на конвейере, – не согласилась с коллегой Ксения. – Они и пяти дел в месяц в суд направить не могут, за что постоянно огребают. А вот мы если какое дело до суда доведем, так нас сразу хвалят и в пример ставят этим неудачникам.

И женщины вновь рассмеялись.

– А почему такое деление следователей? – я все еще пытался докопаться до истины.

– Ну смотри, главный показатель в работе следственного отдела, за который областное начальство сильно дрючит – это количество направленных в суд дел. Поэтому большинство следователей только этим и занимаются.

– А еще какие есть показатели?

– Критериев оценок деятельности СО так-то много. Но главный я тебе назвала. От этого все и пляшут. Понял?

– Кажется, да.

Когда я вернулся в свой кабинет, опытный следователь все так же дрых на столе. Бросив дела на свое рабочее место, я подошел к окну, чтобы вдохнуть чистого воздуха. Происходящее во дворе меня заинтересовало. Возле волги прямо под нашими окнами разговаривали два мужика, оба в форме полковника милиции.

"Высокое начальство? – я высунулся в окно и присмотрелся. – Так это же товарищ Шафиров, который мне совсем не товарищ".

Я недобро ухмыльнулся и развернулся к дрыхнувшему Кривощекову.

Глава 21

План созрел молниеносно. Я метнулся к столу коллеги, под которым отыскал целый арсенал пустых бутылок от водки. Шагнул к стеллажу, оттуда схватил серый лист бумаги для письма. И чтобы не оставлять следов, через бумагу взял одну из бутылок.

Забурлил в крови адреналин.

Возвращаюсь к окну, прицеливаюсь и метаю бутылку чуть в сторону от начальства поближе к машине, чтоб тех осколками не посекло, и чтоб не сильно копали.

Отступаю от окна, слышу звон разбившегося стекла и мужской мат. Пинаю стул, на котором сидит Кривощеков. Убеждаюсь, что он валится на пол, сметая за собой все что лежит на его столе и начинает просыпаться. Хватаю со своего стола одно из дел, кладу в него использованный лист бумаги и выхожу в коридор. Два шага до соседей, и я вновь с озадаченным видом предстаю перед девушками.

– Люд, извини, можно еще вопрос?

– Да, конечно, – улыбается она и приглашающе указывает на стул возле своего стола.

Занимаю место и выдыхаю.

– В общем, тут не понятно, – я ткнул пальцем в протокол осмотра места происшествия. – Мне понятых надо допрашивать? – задал я первый пришедший в голову вопрос.

– Нет, конечно, – сделав большие удивленные глаза, ответила Люда, и тут же вместе с Ксюшей начала вспоминать смешные случаи из работы про этих самых понятых.

Мы смеемся, пока за дверью не раздаются гневные возгласы и мат. Мое сердце вновь учащает ритм.

– Чего это там? – тревожно прислушивается Люда.

– Вроде Мохов, – идентифицирует на слух голос одного из крикунов Ксения.

Обе выжидающе смотрят на меня. Я киваю, встаю и иду к двери.