Следопыт

Если бы мы получили какие-либо конкретные предупреждения от американцев о том, что впереди нас находятся иракские позиции, тогда нам пришлось бы повторно ознакомиться с планом миссии. Возможно, мы бы предпочли попробовать трассы, которые уходили на восток, держась в стороне от основных дорог. Но как бы то ни было, рота «Чарли» находилась здесь уже несколько часов и ничего не видела. Мы решили, что, должно быть, вступили на какую — то ничейную территорию, что мы миновали американскую линию фронта и оказались на неизведанной территории, но все же я чувствовал достаточную уверенность в том, что будем двигаться вперед.

Американские войска ездили на «хамви», «Амтраках», «Брэдли» или «Абрамсах», которые были неуклюжими бронированными монстрами, и их нельзя было не заметить. Мы казались карликами на Пинки. Мы ехали в машинах с открытым верхом, закрыв лица шемагами, и были одеты в пеструю униформу. Мы рассчитывали, что сможем проскочить мимо любых иракских позиций, которые могли там находиться, и те, кто нас увидит, примут нас за элитное подразделение иракской Республиканской гвардии или что-то подобное. Голосованием мы решили продолжить.

Было 17.30, когда мы повернули на Т-образном перекрестке, направляясь на восток, начало короткого объезда, который должен был вывести нас с трассы № 8 на трассу № 7 — автостраду, ведущую до Калат-Сикара. Аэродром находился в 120 километрах к северу отсюда, и у нас было девять часов, чтобы добраться туда и обеспечить высадку десантников в их час «Ч». Все это было выполнимо.

В суматохе, пытаясь определить местонахождение последних дружественных позиций и получить от американцев какую-нибудь полезную информацию, мы с Трикки забыли провести сеанс связи и отправить наш доклад в 16.00. Если мы не отправим его, то запустим процесс, который заставит штаб-квартиру Следопытов считать, что мы скомпрометированы и находимся в бегах, и подать сигнал командам ПСС. Но мы не понимали, что пропустили свой сеанс связи. Мы двинулись на север, в темноту и неизвестность

Глава 15

Почти бессознательно наши чувства чрезвычайно обострились по мере того, как мы продвигались вперед. Мы покинули район прикрытия Корпуса морской пехоты США и оказались здесь сами по себе. Но мы были здесь не для того, чтобы исследовать этот район. Аэродром Калат-Сикар манил нас вперед, и он был нашей целью. Мы направились на восток, дорога проходила по открытой сельской местности. Вокруг нас были густые пальмовые рощи, а густой подлесок перемежался тенистыми очертаниями низких хижин с глинобитными стенами и строений, похожих на фермы.

Мы были крайне настороже в отношении присутствия любых американских машин на случай, если они проехали Т-образный перекресток. Последнее, что нам было нужно, — это боевая машина пехоты «Брэдли», открывающая по нам огонь. «Брэдли» может похвастаться множеством устрашающего вооружения, которое может разорвать наши Пинки в клочья за считанные секунды. Но там не было никаких признаков чего-либо. Никакой американской брони. Никаких иракских военных позиций. Никаких гражданских лиц. Ничего.

Мой мозг чувствовал себя необычайно спокойным, безмолвным и ясным. В моей голове не проносилась сотня разных мыслей, как это часто бывает на тренировках. Это было похоже на форму медитации, это погружение в ночную обстановку и наше окружение. Я открывал свой разум и чувства любым изменениям в атмосфере и обстановке, и я был сверхчувствителен к любому ощущению угрозы. Но там не было ничего, что я мог бы обнаружить.

Мы подъехали ко второму Т-образному перекрестку, где трасса № 8 пересекалась с трассой № 7. Именно здесь мы должны были повернуть на север, и это завершило бы короткий круг по окраинам города. Тогда мы оставили бы Насирию позади. Объезжая перекресток, мы сбавили скорость до ползания, и в этот момент я увидел первое капитальное здание, которое мы увидели с тех пор, как покинули передовые позиции США.

Прямо к востоку от шоссе 7 находился большой комплекс с глинобитными стенами. Там было темно, как в могиле, и казалось, что здесь совершенно безлюдно. Но все же в этом месте было что-то зловещее, и я чувствовал, что оно представляет реальную опасность и… почти зло. Это было странно, но ощущение черноты, исходившее от этого места, было больше, чем просто видимым. Я мог это чувствовать.

Холодок пробежал у меня по спине, когда мы начали пробираться мимо с предельной медлительностью. Мы ползли со скоростью 30 км/ч, наши 2,5-литровые дизельные двигатели тихо урчали в тихом ночном воздухе, наши шины издавали едва слышный гул на асфальте. Мы тренировались, тренировались и тренировались для такого бесшумного вождения. Секрет заключался в том, чтобы не делать резких движений с Пинки — никаких шумных ускорений, ни рычания двигателей, ни скрежета передач, ни хруста шин на дороге. Все было гладко и тихо, и мы были беззвучны, как ветер. Легкий порыв ветра скроет наше прохождение.