В будний час экскурсий и посетителей в музее не было. И смотрительница с удовольствием вызвалась быть сопровождающей. От неё Бероев узнал, что Вылегжанин до войны работал заведующим гороно, по заданию горкома партии сформировал партизанский отряд и погиб, прикрывая отход товарищей. Вместе со своим ординарцем – Зинченко – у всех на глазах подорвались на мине.
– У нас два раза в год бывшие партизаны собираются! – сообщила смотрительница. – На день его рождения и на день гибели. Вот бы тебе когда угодить. Столько историй о своём командире рассказывают! И дерзкий, и хитрый. И то сказать: не один год, считай, под носом у немцев. Сколько акций провели. Сколько всего подорвали. Немцы, говорят, зубами скрипели, цену за него назначили. А отряд накрыть так и не смогли. Больно командир изворотливый. Других-то всех переловили, а вылегжанинцы – не дались! Если б не погиб, к концу войны наверняка в генералы бы вышел. К Дню Победы памятник открывать будем.
– Семья-то осталась? – будто вскользь спросил Олег.
– А как же. Жена. Сын – офицер, в Заполярье служит. Клавдия Васильевна часто забегает. Повспоминает, поплачем по-бабьи.
– Замуж снова не вышла?
– Да ты чего? – Смотрительница осуждающе покачала головой, будто услышала что-то предосудительное. – Такая женщина! Она ж его памятью живёт. Им горсовет новую квартиру в центре выделил. Так она и там, считай, второй музей организовала.
– Скучно, небось, одной?
– Одна, как же! Собес опекает. Тимуровцы из его бывшей школы. На всех праздниках в президиуме. Некогда скучать. Удивительная женщина! По мужу-герою жена. Ты сам к ней сходи, раз заинтересовался. Многое расскажет.
Адрес Бероев взял, но зайти к жене Вылегжанина не решился.
А вот весточки от самого Вылегжанина Олег так и не дождался. Сгинул, должно быть, Болотный Дед в тайге по пути в Маньчжурию.