Следовать новым курсом

– Не понимаю… – сказал Венечка. – Приказано произвести расследование связей Бёртона в Триесте… Но – с какой стати? Я в этом ничего не понимаю, я же не жандарм, а морской офицер, артиллерист…

Именно это предписывало ему содержимое пакета, один-единственный листок, написанный каллиграфическим почерком. Остелецкому он был знаком – так писал тот моряк, капитан первого ранга, с которым он беседовал в кабинете Горчакова, в Порт-Саиде.

«…кстати, он тогда так и не представился…»

– Привыкайте, друг мой. В вашей новой должности ещё и не тому придётся научиться.

…чему? Воровать портфели с документами, резать людей потайными стилетами в подворотнях?..

«Альтер эго» глумливо захихикало, но Венечка уже отмёл эту мысль, как неподобающую. Вздор, разумеется – но всё же, хотелось бы понять, что это за должность такая?

– Но зачем?..

– Дело в том, что тело Бёртона так и не нашли.

– Да, я в курсе. – кивнул Остелецкий. – Подогнали водолазный бот, землечерпалку, обшарили обломки шхуны – ничего…

– В этом-то всё и дело. И чтобы окончательно прояснить этого господина – а может и выяснить, куда он скрылся после того, как прикинулся так ловко погибшим – надо разобраться с его связями. Ведь помните, что рассказывал тот проходимец об их тёмных делишках в Триесте?

Венечка кивнул.

– Дело это секретное, друг мой, и посвящать в него посторонних людей никак нельзя. Так что, кроме вас никого попросту нет. да вы не переживайте: всего-то надо опросить полдюжины человечков, за неделю справитесь. Вы ведь знаете итальянский и немецкий?

– Немного. – вынужден был признать Венечка, и про себя проклял юношеское увлечение языками.

…а не знал бы – послали бы кого-нибудь другого…

– Отлично, значит, справитесь. А потом – сразу в Петербург. Явитесь в Адмиралтейство, кабинет… он извлёк из кармана прямоугольный кусок картона. Венечка повертел его в пальцах – визитка самого Юлдашева. На обратной стороне карандашом небрежно выведено несколько цифр.

– Вот-вот, в этот самый кабинет. Там вас будет ждать известный вам господин. Отчитаетесь по выполнению этого задания, и уж тогда…

Засвистали боцманские дудки. На полубак бежали, сломя голову, вахтенные матросы.

– Меняем галс. – объяснил Венечка. – Подвахтенных высвистали к брасам и стаксель-шкотам, сейчас здесь будет довольно шумно.

– Тогда, может, пойдём в каюту? – предложил Юлдашев. – Пока есть время, надо обсудить ещё несколько вопросов. И, знаете что?

Граф улыбнулся – широко, без обычной иронии, к которой Венечка уже успел привыкнуть.

– Я вам завидую, Вениамин. По хорошему – завидую. У вас впереди непростая, но на редкость увлекательная служба.

Он похлопал спутника по плесу.

– Да вы так не переживайте. Вот сойдём на берег, отправимся к нашему посланнику в Триесте. Повод имеется: православный сочельник, а там и Рождество!

Боцман на полубаке во всю глотку гаркнул: «марса-рей брасопить!» Матросы с уханьем потянули за жёлтый сизалевый канат. Полотнище над головой собеседников оглушительно захлопало – и туго выгнулось, принимая ветер. «На стаксель-шкотах стоять!» – заливался боцман, ему вторили дружные «И-и-и – р-раз! И-и-и – два!» дюжих марсовых, дружно налегавших на снасти. Скрипели в блоках троса, треугольные стаксели и кливера полоскали по ветру и один за другим наполнялись весёлым зюйд-вестом.

Минный транспорт «Великий князь Николай», маленькая частичка Российской Империи, ложился на новый курс.

Эпилог

Санкт-Петербург …апреля 1879 г.

Апрельское солнце весело искрилось на подтаявшем льду и слежавшихся обросших жёсткой коркой, сугробах. Оковы долгой зимы трещали по швам – льдины медленно, трудно двигались, с громким треском крошась, шурша трущимися краями, наползая друг на друга, вставая дыбом у гранитных быков Николаевского моста. Публика, толпящаяся у перил, кричала, приветствуя отчаянных молодых людей, демонстрировавших свою лихость, перепрыгивая с одной льдины на другую. Вот один из удальцов оскользнулся и полетел в чёрную воду, вызвав испуганный вздох толпы – но тут же вскарабкался на льдину и победно замахал мокрым картузом. Ему дружно аплодировали с моста.

– Мир с Англией заключён!

– Слава Государю-Императору Александру Победоносному!

– Мир с Англией!..

Серёжа поймал за плечо пробегающего мальчишку с полотняной сумкой, из которой топорщились свёрнутые газеты.

– Петербургские ведомости!

– Три копейки, барин!

Сорванец сверкнул ослепительной улыбкой, разглядев кресты под распахнутой морской шинелью – кроваво-красный Владимир с мечами и белый эмалевый Георгий. Венечка кинул пятак – мальчишка подхватил его на лету.

– Копейку уступим герою моря-окияну!

– Беги уже… – Венечка легонько подтолкнул разносчика в плечо, и тот умчался, размахивая над головой пачкой газет. – Ну, там пишут?

– Правительство Гладстона признало Суцкий консорциум. – прочёл Остелецкий. – Как будто им оставалось что-то ещё, после того, как лорд Дизраэли ушёл в отставку…