Следовать новым курсом

«…скорее прочь, на «Москву»!.. Что сделано – то сделано, Господь простит их и за обиды и за невинно пролитую кровь. Не мы начали эту войну – и не нам отвечать за всё то зло, что она принесла – и ещё принесёт! – многим и многим людям…»

Из дневника С.И. Казанкова.

«…Вечер выдался тёмен и студён – в Южном полушарии, сентябрь, напомню, есть первый весенний месяц. Холодный ветер задувал с зюйд-веста, от ледяных берегов Антарктики и командир, желая поберечь уголь, велел ставить паруса. Ветер крепчал, заходя к весту; к восьмой склянке мы шли под взятыми на два рифа марселями. В опасении свежей погоды, спустили на ночь стеньги и, как стемнело, вынесли на палубу фонари. Команда выстроилась на шканцах. Снасти и блоки поскрипывали над головами под напором усиливающегося ветра, и я всякую минуту ждал, что капитан-лейтенант прервёт торжественную церемонию погребения команды «Все наверх рифы брать!» Начался дождь, и потоки воды со вздутого грот-марселя окатывала наши непокрытые головы.

Согласно традиции, принятой в Российском Императорском Флоте, тела погибших, зашитые в парусину, с чушками практических ядер в ногах, водрузили на тщательно обструганные доски. Доски эти были пристроены на шканцах, на специально сооружённом по такому случаю помосте, который в ожидании церемонии прикрыли Андреевским флагом.

Всего досок было пять, по числу покойников. Три матроса, мичман Панюшкин и кондуктор Зуев, умерший уже на борту от ранения пулей в живот.

Цена выполненного адмиралтейского приказа, первые наши потери в этом плавании. Хотелось бы, чтоб последние – но ведь редко какое дальнее плавание обходится без покойников. К тому же – не для того мы вышли в океан, не для того ждут своего часа на палубе «Москвы» орудия. Это война.

По сигналу старшего офицера кормовой флаг приспустили до половины. Корабельный батюшка отец Паскевий заученно отбарабанил чин отпевания – ему помогали служки из матросов. Под пение «Со святыми упокой», тела одно за другим подносили вместе с досками к борту и клали на планширь. Два матроса становились у изголовья и брались за углы флага. По звуку горна (особый напутственный сигнал умершему) доску приподнимали, и тело соскальзывало за борт из-под флага. Одновременно назначенный караул вскидывал карабины и производил троекратный залп.