Следовать новым курсом

Они шли по узким улочкам, направляясь в дипломатический квартал. Недавние погромы удивительным образом обошли русское консульство – а может, местные оборванцы попросту не решились связываться с матросами гвардейского экипажа, несущими охрану особняка? Трое из них во главе с унтер-офицером сейчас держались шагах в пяти позади собеседников, и ещё двое слуг с факелами и палками бежали впереди, расчищая дорогу важным господам.

Впрочем, в этом не было особой необходимости: встречные при виде русской морской формы угодливо кланялись и прижимались к стенам. Даже патрули редифов, чувствующие себя в захваченной Александрии по-хозяйски, торопливо брали винтовки «на караул» и провожали высокопоставленных гяуров застывшими взглядами чёрных, словно греческие маслины, глаз. Всякий в городе – от османского каймакама, чиновника, выполняющего обязанности губернатора вновь обретённой провинции, до последнего нищего – знал Гергедан-пашу[11], героя и храбреца, потопившего тараном самый могучий броненосец ненавистных инглези и спасшего город от полного разрушения.

Остелецкий и Юлдашев возвращались после приёма у турецкого посланника. Впору было спросить: посланник – к кому? Хедив, законный правитель Египта, зарезан мятежными офицерами, наследника нет, власть принадлежит упомянутому уже каймакаму и начальнику турецкого гарнизона. Однако не посетить это мероприятие не позволяли нормы дипломатического протокола, обязательные даже здесь; к тому же изюминкой приёма стало вручение лейтенанту Остелецкому знаков ордена Полумесяца, высшей награды Османской империи, которой могли быть удостоены иностранцы-немусульмане. Юлдашев, перед тем как отправиться в резиденцию, поведал Венечке, что знаки ордена вообще-то должен вручать сам султан, но в нынешних обстоятельствах это несколько затруднительно.

Заодно граф поздравил молодого человека с кавалером ордена Святого Георгия третьей степени и производством в капитан-лейтенанты. Венечка, понимавший, конечно, что он не будет обойдён отличиями, всё же не ожидал столь обильного золотого дождя. Пожалован был не он один, разумеется, – все оставшиеся в живых члены команды «Хотспура» получили кресты, а некоторые – и повышение в чинах.

– Кстати о дворце хедива… – продолжал посланник. – Вы, друг мой, как видите своё будущее?

Остелецкий не вполне уловил, какое отношение сей предмет имеет к нынешней резиденции турецкого посланника, но насторожился. Свои ближайшие перспективы он представлял достаточно определённо, о чём не замедлил сообщить графу.

– На мне возня с подъёмом «Хотспура» и «Инфлексибла» – турки передают оба броненосца нам в качестве законных трофеев. Местные портовые власти обещают содействие, но на деле мух не ловят. Вы же знаете восточную волокиту…

Консул усмехнулся.

– Да уж. Тут, впрочем, как и по всей Османской империи, действует самый что ни на есть расейский подход: не подмажешь – не поедешь.

– Только вот подмазывать-то особо нечем, – посетовал Остелецкий. – По линии адмиралтейства на судоподъёмные работы выделены сущие слёзы. И статьи «на взятки турецким чиновникам» в ведомости, как вы, несомненно, догадываетесь, не предусмотрено. Так что кручусь пока, а там – как Бог даст. Вот и англичане могут снова заявиться…

– Ну, это вряд ли, – покачал головой Юлдашев. Они вышли на набережную. Слева мелькали факелы в руинах зданий, разбитых британскими снарядами, а справа, в темноте, угадывались на мысу серые буханки береговых батарей.

– Эскадра здесь, да и береговые батареи спешно приводят в порядок. А вот англичане, согласно имеющимся у меня сведениям, подмоги не получили. Наоборот, у них собираются забрать то ли один, то ли два броненосца для эскадры Канала!

– Кто там сейчас вместо Бошамп-Сеймура?

– Прочили вице-адмирала Джеймса Драммонда, но тот некстати слёг.

– Кажется, он командовал Средиземноморским флотом до Бошамп-Сеймура?

– Он самый. А ещё раньше – был четвёртым лордом адмиралтейства. Похоже, у Британии намечается нехватка адмиралов.

Остелецкий кивнул. Ирония консула понятна: только на средиземноморском театре Ройял Нэви лишился двух боевых адмиралов, Бошамп-Сеймура и Хорнби, прозябающего сейчас в турецких застенках. Плюс сэр Эстли Купер Ки, покончивший с собой после Свеаборгской катастрофы.

– Ничего, найдут кого-нибудь. Как они говорят – «у королевы много»?

– Вот именно.

– Ну, дай Бог, коли так. Только набега англичан нам сейчас не хватало…

Они помолчали, разглядывая акваторию Александрийской бухты – там, за брекватером лениво курились дымки над трубами броненосцев Хасан-паши.

– Я вот о чём хочу вас спросить, Вениамин Палыч, – заговорил Юлдашев. – Как вы смотрите на то, чтобы на время сменить корабельные палубы на паркеты дипломатических приёмных?

Такого поворота Венечка не ожидал.

– Боюсь, я не совсем понял…

– Ну, ещё бы! – дипломат тонко усмехнулся. – Давайте так: вы сегодня заночуете у нас в консульстве, а завтра детально обо всём и поговорим. Утро оно и в Египте мудренее.

Египет, Александрия

Утро следующего дня

– Насколько подробно вы знаете историю Египта, друг мой?