Следователь, Демон и Колдун (СИ)

- Вы думаете, не запрещает ли ваш пресловутый Кодекс распространяться на эту тему? – Догадался презиратор. – Но я не прошу вас обсуждать со мной детали. Я просто хочу знать, что Великий Нож или заклятье Эфирной Линзы это не тот максимум, которым мы располагаем. Что у нас есть туз в рукаве.

Рука немного подумал, и кивнул.

- Найдётся, – сказал он. – Кое-что есть. Правда, я надеюсь, что до этого не дойдёт.

- Почему?

- Последствия могут быть хуже, чем то, что на нас надвигается.

- О...

- Понять бы ещё что это, чёрт побери!

- О... Кир... Рука... Смотрите. Вон там. Что это ещё за чертовщина?!

Перемещение между мирами чем-то напоминало приятный наркотический сон.

Фигаро летел куда-то в кромешной темноте, но эта темнота не содержала в себе никакой угрозы. Она была сродни той темноте, что остаётся в хорошо знакомой комнате, когда заводной ночник опускает колпачок-гаситель на свечу, и вокруг остаётся спокойное чёрное сияние (наш глаз ведь никогда не видит тьму именно как тьму; он постоянно подсвечивает её мельчайшими радужными вспышками, полутенями, серебряным флёром...). В такой темноте было приятно падать в сладкой полудрёме, так же приятно, как и дремать на рассвете, когда ночь уже собирает чемоданы, но утро ещё не вошло в силу, и можно в полной мере насладиться ощущением относительного пушистого безмыслия в котором, точно в янтаре, застыли обрывки только что увиденных снов.

Этот процесс настолько расслаблял, что Фигаро оказался совершенно не подготовлен к тому, что случилось в следующее мгновение.

Вспышка –

– короткий миг чего-то –

– похожего на небытие –

– и –

– затем –

– – – – – – – – –

Гарум-Аль-Брагук озадаченно фыркнул, чихнул и, поковыряв в носу, посмотрел на палец.

Ничего необычного (или, точнее, ничего, сверх ожиданий) на пальце не оказалось. Похоже, в нос просто попала металлическая стружка. Или краска. Или волос. Или мелкий сквиг. Или-совершенно-наплевать-что-не-мешайте-заниматься делом.

Брагук щёлкнул затвором шуты, повертел её, и посмотрел в дуло. Старшие орки, вообще-то, говорили, что делать так не стоит, особенно если шута заряжена, но, во-первых, любой орк более высокого ранга, на самом деле, просто объект для настучания по харе (тот, кто этого не понимает, не стоит дерьма гроксов и всю свою жизнь – как правило, недолгую – красит тачиллы, вытирает боссам задницы, или идёт на запчасти для меков), а во-вторых, сразу же стала понятна причина беспокойства: вокруг целика шута была явно недостаточно красной и клетчатой.

Пробормотав ругательство, Брагук достал кисточку (баллончики – для лохов; если ты пшикаешь на шуту из баллончика, то удачи не жди) и, обмакнув её в банку с краской, принялся, высунув от усердия язык, тщательно закрашивать ярко-алым промежутки между жёлтыми квадратами. Красивая шута – стрелючая шута, не будь он личным оруженосцем Хапуги.

Правда, размышлял Брагук, оруженосцев у Хапуги не менее сорока (надо же как-то таскать не особо ценные краденые вещи), но это пока, голубчики, это пока. Когда их жестянка, наконец, свалится на планету, из которой человеки качают нефть, всё может и поменяться.

- Эй, морда! – раздалось откуда-то из-за плеча.

Брагук медленно обернулся. «Морда» – это значит, либо друг (тогда можно просто отвесить дружескую зуботычину), либо знакомый (тогда можно просто спросить, чего надо) либо незнакомый. Последнее подразумевало махач, что было хорошо, поскольку Брагук успел заскучать в трюме распроклятой жестянки, свистящей через варп уже вторые сутки.

Прямо в упор на Брагука смотрела пучеглазая зелёная рожа с красными глазищами, один из которых вращался непрерывно и куда попало, а второй странно подёргивался. На башке у рожи красовалась электрошапка с антенн которой то и дело соскакивали дугообразные синие разряды.

- Ты тавой, – голос Шлёма Мейстра, головного вирдбоя палубы звучал обеспокоенно, – ты этавой. Чего у тя с башкой, м-м-м-м?

Брагук осторожно ощупал свою башку. Если уж Шлёма говорит, что с башкой что-то не так, то лучше к нему прислушаться. Хотя бы для того, чтобы не расстраивать старика, который от нервического напряжения мог слегка сойти с ума. До этого лучше было не доводить.

- Нормально, вроде, башка, – по возможности, вежливо ответил Брагук, наконец. – А чё не так-то?

- У тя в башке людик. – Здоровый глаз Шлёмы то сужался, то расширялся. – Вот я те, блин, говорю: прям в башке.

- Чо? – не понял Брагук. – Чё ты мелешь? В зубах, что ли, застрял?

- Не, – Шлёма жалостливо погладил Брагука по лбу, – не застрял. Сидит прямо у тя в башке. Псюкер. Или в ухо наварпило. Ну ничё, щаз мы его прогоним.

Слишком быстро.

Слишком быстро ствол Шлёмовой шуты оказался у Брагука перед зенками, а потом был «бах» и стало чуток не по себе.

– – – – – – – – – –

«АРТУР!! ЧТО ЭТО БЫЛО?!»

…темнота, чернота, расслабляющее чувство мягкого падения. Всё, как и раньше, но теперь довериться этой темноте было уже нельзя.

«АРТУР!!»

«Спокойно, Фигаро. Это было уплотнение. Чужое сознание»

«Я только что летел через космос! Грабить и жечь!! А потом меня убили!!»

«Всякое бывает. Но всё же закончилось?»