Следователь и Демон [СИ]

Фигаро сразу понял, что он имеет в виду. Существовало пять типов эфирных зон: нейтральные (около девяноста процентов поверхности Земли), концентрирующие, искажающие, рассеивающие и резонирующие. В этих последних, в силу каких-то особенностей структуры Единого поля, эфирные потоки как бы отражались в тысяче зеркал, разбиваясь, сталкиваясь друг с другом и проецируясь на сотни верст вокруг самой зоны искажения. Черные Пруды были идеальным местом для драугира – здесь найти его обычными методами эфирного сканирования было невозможно.

- Облом, – резюмировал Артур, выключая прибор. – Два часа работы псу под хвост.

- И что теперь? – грустно спросил следователь.

- Будем думать дальше. А вы, Фигаро, копайте ваши бумаги. Может, что и найдете.

-… и тогда они сели за стол, а королю передали какие-то бумаги. Министр спросил, имеют ли они отношение к их делу, и Фунтик сказал, что да, самое прямое. Рамбо попросил почитать, но король просто сказал, что это – дело секретное и вообще весь вечер был каким-то хмурым и неразговорчивым. – Гастон вздохнул. – А я опять роюсь в документах. И опять ничего существенного.

- Я тоже, – хмыкнул следователь, выпуская колечко дыма. – Скоро стану специалистом по истории старгородской губернии.

- Похоже, вас это ничуть не беспокоит… Кстати, великолепная музыка! – он кивнул на граммофон, который Фигаро водрузил на подоконник. – Где-то я это уже слышал…

- О, это вы еще не слышали вот эту! – Фигаро подскочил к граммофону и сменил катушку с магнитной проволокой. – Комната тут же наполнилась легким шипением, а затем из лакированного раструба полились чарующие звуки скрипки.

- «Прощание у черной реки», – следователь поднял палец. – Вслушайтесь, Гастон. Просто вслушайтесь. – Он зажмурился. – Это можно слушать бесконечно.

И верно: мелодия была запредельно красива. Некий гений с дьявольской виртуозностью превратил звучание инструмента в сон наяву: скрипка плакала, и вместе с ней разрывалось сердце; скрипка торжествовала и душу переполняла радость. Звук обращался в образ: вот дождь барабанит по крыше кареты, вот вороны кружат над кладбищем, а вот солнце вспарывает тучи яростным лезвием…

Они слушали, пока катушка не закончилась. Когда она с тихим щелчком выскочила из гнезда, Гастон зааплодировал.

- Великолепно! Браво! Я не знаю, кто автор, но я обязательно возьму у вас эту запись!

- С удовольствием дам вам копию… А теперь послушайте это… – Фигаро сменил катушку и в комнате тут же зазвучала новая мелодия.

- М-м-м… Недурно, но… – Гастон пожал плечами. – Не в моем вкусе.

- Ага! А теперь сравните эту запись и ту, что я ставил до нее.

- Фу! Фигаро, ну вы и скажете! То была музыка из глубин сердца гения, а это какой-то рыночный фокстрот, пусть и неплохой!

- Вот именно, – следователь выключил патефон. – Вот именно, дорогой мой Гастон! Небо и земля, перо мастера и желтая газетенка, кисть художника и мазня на стенах вокзальной уборной! И, тем не менее, автор обеих композиций –  один и тот же человек!

- Уж не хотите ли вы сказать…

- Да, Гастон, да! Это произведения почтенного господина Клерамбо, всемирно известного музыканта, композитора и просто замечательного человека, чтоб ему пусто было! – Фигаро хохотнул. – Я переслушал уже сорок катушек, но тенденция проста: все, что Клерамбо написал за последние три года – мусор. Ширпотреб. Это, кстати, заметили и его агенты; у него серьезные проблемы с контрактами.

- А это вы откуда узнали?

- Как откуда? Через Фунтика, разумеется. Знаете, водить знакомство с королями, оказывается, очень удобно. Р-р-раз! И любая бумага ложится тебе на стол. Дайте мне такие полномочия, Гастон, и я буду закрывать по делу в неделю… Но я еще не все вам рассказал. Дело в том, что мировую известность произведения Клерамбо получили… – Фигаро внимательно посмотрел на Гастона.

- Десять лет назад? – тот пожал плечами. – Ну хорошо, вот только что все это значит?

- Пока что – понятия не имею. Но это дело становится все интересней и интересней. Мечта детектива, Гастон: одинокий дом в глуши, знатные персоны – каждый со своей темной тайной – таинственное убийство, призрак на болотах… Красота же, нет?

- Ну, не знаю… – Гастон почесал нос. – Что-то в этом такое есть, конечно. Но я бы предпочел сейчас стрелять уток, если честно.

- Я, вообще-то, тоже… А, кстати, я говорил вам что понял, как убийца генерала запер дверь изнутри?

- Нет, не говорили, – заинтересовался Гастон, – а как?

- Вот! – Фигаро торжественно протянул вперед руку. На ладони следователя лежала одинокая серная спичка.

- Спичка?

- Да, Гастон, да! Простая спичка! Я нашел ее на пороге комнаты генерала, но понял откуда она там взялась только сейчас. Прямо стыд берет, право слово… Смотрите: я поднимаю защелку – так? Вставляю в петлю спичку и подпираю защелку. А теперь смотрите… – Фигаро с силой захлопнул дверь. От удара спичка вылетела из петли и упала на пол. Защелка, тихо звякнув, встала на место.

- Ребенок бы догадался! А я – баран круторогий! Ну, хоть теперь сообразил…