Следователь по особо важным делам

— А почему он поехал туда, не знаете?

— Нет.

— С диссертацией ничего не получилось, вот он и решил поправить свой престиж. На переднем крае борьбы…

В газете местной прогремел: молодой специалист по велению сердца отправился на целину. Но почему-то, когда он вернулся, об этом не напечатали ни слова. А по-моему, следовало бы…

Больше вопросов к Шаламову я не имел.

Даже вахтёрша института знала, что Ильин частенько дожидался Залесскую после работы. Почтённый наставник главного агронома витал бог знает где.

Перед отъездом из Вышегодска я встретился с секретарём комитета комсомола института. Она работала лаборанткой и Залесскую хорошо знала. Для неё тоже была непонятна история с комсомольским билетом. Аня Залесская, учась и работая институте, была активисткой, одно время была членом институтского комитета комсомола.

И то, что она не встала на учёт в Крылатом, было на неё непохоже.

В комнате, где размещался комсомольский штаб института, я случайно выяснил ещё один штрих в характере Ильина. На стене размещался небольшой фотомонтаж:

«Наши спортивные достижения». На одной из фотографий была запечатлена группа альпинистов. В своих горных доспехах, с альпенштоками в руках. Среди них — Ильин.

Что ж, для сурового, упорного человека, каким он, несомненно, являлся, вполне подходящий вид спорта…

Североозерск встретил меня дождём. И разумеется, ветром. По дороге в Крылатое у оперативного «газика»

РОВДа забарахлило отопление. В машине было холодно.

Промозглая сырость проникла сквозь одежду, и я приуныл.

Мои миндалины были пока при мне и вряд ли упустят такой благоприятный случай напомнить о себе.

Ко всему прочему нам пришлось задержаться. Заканчивался ремонт моста, снесённого несколько дней назад разбушевавшейся от осенних дождей небольшой речушкой.

Можно было проехать в объезд, но шофёр не стал рисковать.

И когда я попал под опеку Савелия Фомича, добровольно исполняющего обязанности дежурной горничной в доме для приезжих, моя комната, нагретая и уютная, показалась мне раем.

Пока я раскладывался да переодевался попроще и потеплее, Савелий Фомич колдовал над чаем. Из Москвы я взял с собой растворимого кофе. Но старик его категорически отрицал. Даже где-то вычитал, что в Америке его давно уже не пьют… Почему-то у него было торжественное и загадочное лицо. Видимо, сохранял какую-то новость до нашей посиделки за чаем его особой заварки.

— Вам бы, Игорь Андреевич, чего-нибудь сейчас покрепче… — сказал сторож, когда мы наконец приступили к чаепитию.

— Не мешало бы, — честно признался я. Не научился думать о таких вещах вперёд. Действительно, можно было ожидать, что дорога окажется холодной и сырой. И позволить себе сейчас пару рюмок коньяку или водки было бы не грех, а польза.

— Можно организовать, — с охотой встрепенулся Савелий Фомич.

«Организовать» означало: он потопает на дом к продавщице и намекнёт, что требуется, мол, кому надо, бутылка. Таковая будет, конечно, выдана. Из своих запасов или после похода в магазин. А назавтра все Крылатое зашушукается: московский следователь по ночам того…

— Нет, — сказал я. — Заранее не догадался, теперь поздно.

— На нет и суда нет, — быстро согласился сторож. Уж больно ему не хотелось выглядеть заинтересованным лицом. — Чаек тоже сугревает.

— Сойдёт.

— А Надежде Максимовне тоже понравился мой чай, — сказал он, потягивая из гранёного стакана.

— Долго она тут была? — спросил я.

— Приехала утром, а на другой день, считай, к обеду уехала. Обидно получается. К нам в глухомань забралась, а не встретились, — вздохнул Савелий Фомич.

— В Москве увидимся, — успокоил я его. И спросил. — Савелий Фомич, это у вас всегда так дует?

— Где? — встревожился он. — Мне-то сквозняк нипочём…

— Я не об этом. Ветер…

— Завсегда. Хоть махонький, а непременно. Степи.

— Да, я читал о степных ветрах, о пыльных бурях, о ветровой эрозии.

Кстати, я попросил одного моего сослуживца (у него жена работает в ВАКе) узнать о судьбе диссертации Ильина и заодно достать её для ознакомления.

Мне трудно судить о её научной ценности. Но, во всяком случае, я получил представление о проблемах, которые стоят перед совхозом «Маяк».

Ещё —мне удалось узнать, что один отзыв на работу Ильина получен положительный. А другой рецензент чтото задерживает с ответом…

— Да, ветры-серьёзная проблема, — покачал я головой.

— Не только ветры. И пыльные бури бывали. Ну, стали защиту сажать. Да вы сами видели. Теперь и пашут по-другому. Раньше плугом, значит, этак загребали и переворачивали. Крепь, она снизу получается, а глина сверху. Теперь — нет. Как бы прочеркивают…

— Безотвальная вспашка, — похвастался я своими познаниями.

— Во-во. Мало того. Сеют зерно и ещё прикатывают.