Следователь по особо важным делам

Ильин пристально посмотрел на меня:

— Что вы этим хотите сказать? — Последние слова он почти выкрикнул.

— Успокойтесь, Николай Гордеевич… Мне нужны факты. Убедительные и неопровержимые факты, — как вы провели тот вечер. И чтобы вы их подтвердили…

— Я? — усмехнулся Ильин.

— Вы.

— По-моему, что-то подтверждать или утверждать должны вы.

Я проглотил пилюлю. Потому что он был прав: доказывать — моё дело.

— Где вы проживаете? — задал я вопрос.

— Вам это должно быть известно.

— Прошу отвечать на вопрос.

— Я живу в отдельном доме, который предоставил совхоз.

— У вас бывают друзья, знакомые?

— Редко. По существу, я прихожу домой только ночевать. — Он отвечал отрывисто и хмуро.

— И сейчас, зимой?

— Зимой тоже работы хватает.

—А в каких вы взаимоотношениях с соседями?

— Для плохих нет оснований, — буркнул Ильин.

— Вы общаетесь с ними, заходите к ним?

— Общаюсь, как и все люди, но захожу редко.

— Что вы делаете после работы?

— Обычно сплю, — усмехнулся он.

— В семь-восемь вечера?

— В десять-одиннадцать, — зло сказал Ильин. — А в период сева или жатвы-в два-три ночи. А бывает и так, что вообще не сплю.

— Таких дяей, наверное, не очень много… Неужели не остаётся времени для отдыха, для развлечений?

— Для меня лучший отдых — книга,

— Беллетристика?

— И беллетристика. Что, не верите?

— Из чего вы заключили?

— Потому что я вам одно, а вы… — Он махнул рукой.

—Я выясняю, где вы находились вечером в день смерти Залесской, — сухо произнёс я. — Вы же находились в Крылатом, встречались с какими-то людьми, что-то делали. Верно?

— Верно.

— Назовите их, они подтвердят, чем вы занимались вечером восьмого июля.

— Лично я не помню. — сказал он упрямо. — И ещ„ раз повторяю: почему я должен что-то доказывать?

— Хорошо. Я вам даю на это время. Мы встретимся ещё. — Он было поднялся. — Подождите. Сейчас закончу оформлять протокол, распишетесь.

Ильин уселся снова. Я писал, стараясь изложить беседу как можно подробнее. Ильин прочёл протокол. Молча поставил на каждой странице свою подпись. Принимая от него документ, я спросил:

— Николай Гордеевич, помните, как вы осенью взялись подвезти в район одну женщину?

— Помню, — сказал он. — И что?

— Вы знали, что это моя жена?

Он посмотрел мне прямо в глаза и спокойно ответил:

— Я узнал, что эта женщина приезжала к вам, только тогда, когда она села в машину.

Я молча кивнул. Не знаю, как он понял моё молчание.

Потом он добавил:

— Элементарное внимание к человеку, оказавшемуся в чужом городе. Наверное, москвичам это кажется диким…

Я могу идти?

— До свидания.

Холодно кивнув, Ильин вышел. Я ещё раз внимательно прочёл протокол допроса.

Доводы главного агронома меня мало убедили. А с другой стороны, может быть, он в самом деле запамятовал?

Мне припомнилась съёмка для телевидения в кабинете Эдуарда Алексеевича. Замначальника следственного управления прокуратуры республики не замечал, что каждые полчаса в метре от него бьют часы. Изо дня в день… Работа Ильина однообразна. Поля, заседания, комбайны, сеялки. Дни мало чем отличаются друг от друга.

Если он не виноват, восьмое июля могло потонуть в потоке будней.

Если не виноват…

Но почему он упорно не хочет пойти мне навстречу? Без причины ничего не бывает…

Ищенко приехала в совхозную гостиницу ночью, с последним автобусом из района.

Она нетерпеливо стряхнула в коридорчике снег с шубы и вошла.

— Вижу, у вас что-то важное? — пригласил я сесть Серафиму Карповну. — Может, чаю с дороги?

— Спасибо. Попью дома.

— Ну тогда-выкладывайте.

— Не знаю, может, это и пустой номер… Вот. — Она протянула мне бумажку.

«Савчук, Федор Тихопович, 1948 года рождения. Разыскивается по подозрению в убийстве. Скрывается под фамилией Данилов, Федор Евграфович. Приметы: рост средний, брюнет, волосы волнистые, глаза карие, худощав. Особые приметы: на мочке правого уха родимое пятно величиной с горошину, на безымянном пальце левой руки наколка в виде кольца…»

— Какое отношение имеет к нам Савчук? — спросил я, закончив читать.

— Может быть, и не имеет, — сказала Серафима Карповна. — Только он работал в совхозе летом. Сезонно.

— Под какой фамилией?

— Данилов. Позвонила из РОВДа в бухгалтерию совхоза. Они, конечно, покряхтели — кому охота возиться в таком ворохе бумаг, — но справочку дали. Действительно, работал такой.

— Позвонили бы мне, я сам бы поговорил с бухгалтером…

— А если ошиблась? Вас от дел отрывать…

— Дело-то общее, Серафима Карповна. Такие деликатности ни к чему… Какое убийство?

— Официантку ресторана в Алма-Ате в городском парке нашли.

— Чем совершено убийство?

— Ножом. Множественные ранения в области шеи,

— Понятно. Когда?

— В апреле этого года.

— Значит, дело расследуется прокуратурой Казахской ССР. — Я спросил» Серафиму Карповну, так ли это. Она подтвердила.

Появление на сцене нового человека с таким «хвостом»

заставило меня крепко задуматься. Недаром многие сельчане, даже Емельян Захарович, как в один голос заявляли:

убийство мог совершить только чужой человек.

— Хорошо бы узнать подробности… — размышлял я вслух.

— Ранение в области шеи… — произнесла Ищенко.

— Конечно, определённая аналогия имеется. Правда, там нож, здесь — бритва…