Следователь по особо важным делам. Преступники

Лет под шестьдесят, на петлицах одна звездочка младшего советника юстиции.

Шофер прокурорского «газика» открыл дверцу прилетевшим. Дагуровой — рядом с собой, Чикурову — на заднее сиденье. Его знаки отличия — старший советник юстиции — вызвали у водителя явное уважение.

Никита Емельянович взобрался в машину не без труда. И тут только Игорь Андреевич понял, что у него вместо левой ноги протез. Недаром он шел медленно, враскачку. Чикуров еще подумал: не хочет, мол, суетиться, ронять достоинство перед столичными следователями…

— В Березки, — дал Харитонов команду водителю и пригладил растрепавшиеся на ветру редкие светло-русые волосы. — Я уже четвертый десяток лет в этом районе. Начинал со следователя… Впервые к нам пожаловали такие чины из Москвы… Знаете, справлялись обычно сами.

Сказал по-доброму, без подковырки.

— Потерпевший как? — поинтересовался Игорь Андреевич.

— Я звонил буквально полчаса назад, из аэропорта. Жив пока, — вздохнул прокурор. — Геннадий Савельич — голова! Вернее — золотые руки!

— Кто такой Геннадий Савельевич? — спросил Чикуров.

— Шовкопляс. Хирург. Наш Бурденко! — с уважением произнес Харитонов. — Опытный. Делает такие операции, что не каждому академику под силу… Недавно о нем писали в нашей районной газете. Так что, если есть хоть один шанс из ста спасти профессора, Геннадий Савельевич его не упустит.

Машина мчалась по отличному асфальтированному шоссе, проложенному в густом лесу. Хоровод сосен, берез, елей и осин кружился по обе стороны дороги. Изредка мелькал могучий дуб. Сильно парило.

— Далеко до Березок? — спросил Чикуров.

— Минут за сорок доберемся, — ответил Никита Емельянович и в свою очередь поинтересовался: — Как там, в Москве?

Никита Емельянович стал расспрашивать о некоторых работниках Прокуратуры Союза и республики. Выяснилось, что у них с Чикуровым есть общие знакомые. В основном люди его, Харитонова, возраста. С одним сафроновский прокурор учился, с другими начинал работать.

…Лес неожиданно кончился, сбоку ослепительно ударило солнце. Все невольно зажмурились.

— Жизнь сегодня, — вел дальше неспешный разговор Харитонов, — совсем не такая, как вчера. Нельзя руководить по старинке. Ждать у моря погоды… И ведь от людей все зависит. От руководителя… Взять хотя бы наши Березки… Еще лет двадцать назад был захудалый поселок! Дорога — одни колдобины. А весной и осенью, в распутицу, и вовсе не доберешься. В райцентр за хлебом на тракторе ездили… Леспромхоз, лесопилка, совхозик — вот почти и вся индустрия. Да и на этих предприятиях работать было некому: кто в город подался, кто в шабашники, а из тех, кто остался, многие беспробудно пили. Отсюда воровство, хулиганство, поножовщина… Казалось, конца и края тому не будет. Оказывается, нет. Нашелся человек и навел в Березках порядок. Да еще какой!

— Ростовцев? — вспомнил Чикуров фамилию генерального директора «Интеграла».

— Ростовцев потом пришел. А начал-то Ганжа Сергей Федорович. Наш брат фронтовик. До генерала дослужился. Когда ушел в отставку, секретарем в облисполкоме был.

— А потом в Березки? — удивилась Ольга Арчиловна. — Проштрафился, что ли?

— Как и почему он оказался в Березках, говорили разное. А вот то, что он в поселке настоящую революцию совершил, так это вам каждый в районе подтвердит… И не силой взял, не лампасами или, там, связями в верхах, а энергией своей, настойчивостью, умением считать, доказывать, убеждать… Вот сейчас «Интеграл» гремит на весь Союз… А чья была идея объединить все предприятия Березок в одно? Ганжи! Кто первый поставил задачу: «отходы — в доходы?» Ганжа! Кто предложил мединституту построить в Березках клинику? Опять Ганжа! А знаете, в связи с чем родилась мысль насчет клиники?

Чикуров пожал плечами. Харитонов продолжил:

— Дело в том, что над Березками испокон века шефствовал мединститут. А что это означает, вы сами хорошо знаете. Надо косить — присылают студентов, доцентов и даже докторов наук. Пришла пора полоть — опять они едут. А когда наступает пора уборки — сам бог велит медикам на картошку… Смотрел, смотрел Сергей Федорович на это безобразие, а потом сам поехал к ректору и говорит: не надоело, мол, вам не своим делом заниматься? Те даже опешили от неожиданности, не могли взять в толк, что к чему и куда целит Ганжа. А он им прямо, по-военному: если хотите помочь нам выйти в люди, давайте построим в Березках клинику, да такую, чтоб со всех концов Союза ехали лечиться… И построили… А тут еще повезло, что приехал Баулин. Он и Ростовцев достигли таких успехов, что Березки теперь чуть ли не пуп земли.

— Из-за «Бауроса»? — спросил Чикуров.

— Достать его — проблема даже для местных… Если вы думаете, что в березкинской клинике лечат только «Бауросом», то глубоко заблуждаетесь. Тут чего только не применяют, можно сказать, все, кроме скальпеля и химии. Стараются использовать силы природы. Экспериментируют. Ведь и клиника-то не простая, а экспериментальная. Чуть ли не единственная на весь Союз… Вот и едут сюда одни лечиться, другие учиться.

— И все же, в чем суть их методов лечения? — допытывался Чикуров.