Следователь

Фигаро сидел у окна между большим глобусом и пальмой в горшке, курил и откровенно скучал. За последние пару дней погода окончательно испаскудилась и дождь лил, не переставая. Город напитался водой, размок и вонял сырыми опилками, нафталином и чердаками. Даже в кабинете Матика этот запах преследовал Фигаро, перебивая аромат еловых поленьев, пылавших за каминной решеткой.

Дождавшись, пока Матик закончит рассказывать очередную семейную историю, которые неизбежно заканчивались фразой «…вот так я и обставил этого дурня, мон шер!», следователь спросил:

— Что сказали в Инквизиции?

— Метлби вышлют, — Матик тяжело вздохнул. — Без поражения в правах и даже не бессрочно. Всего-то десять лет. Будет сидеть на Дальней Хляби, и пописывать книжечки. Но, конечно, в Нижний Тудым он уже не вернется.

— Вас это огорчает?

— Если честно, да, — городской голова взъерошил волосы пухлой ладошкой. — Я бы обязательно взял его к себе на службу. Может быть, я так и сделаю, если меня к тому времени не сведет в могилу политика.

— А Мари?

— Послезавтра отправляется в Коллегию. Ее берут сразу на третий курс; ученый совет в восторге, ей пророчат звездное будущее и докторскую степень. Я перевел на ее имя в столичном банке кое-какую наличность — пусть развлекается. Взрослая девка, чего ей сидеть в этой глуши? Освоится на месте, выйдет замуж, заведет детей… У каждого своя дорога в жизни, Фигаро и не мне это менять.

Он отхлебнул из бутылочки (по кабинету поплыл явственный коньячный запах) и хлопнул в ладоши.

— Теперь к делу! Фигаро, я Вас поздравляю! Вы закрыли это дело, причем сделали это с минимальным возможным ущербом для всех сторон-участников. Поэтому я решил удвоить Ваш гонорар и обратился к старшему смотрителю Френну с просьбой ходатайствовать в Департамент о Вашем повышении.

— Вы очень любезны, — следователь вежливо кивнул.

— Вот чек на Ваше имя. Обналичить можно в любое удобное для Вас время в банке «Фокстрот». Думаю, Вы будете довольны.

— И опять-таки спасибо. Признаться, я поиздержался.

— Вижу. Купили себе новый плащ и башмаки? Одобряю!

— Угум-с… А скажите-ка Матик, где в этом городе можно купить пару хороших калош?

— Калош? — Матик удивленно поднял брови. — Хм… Знаете, Фигаро, к нам их, как-то, не завозят… А вообще — берите мои. Я все равно их не ношу.

…Пузатый самовар самодовольно пыхтел, сверкая бронзовыми боками, источавшими ленивый жар, навевающий сладкую дремоту. Он был огромен и монументален, этот благостный царь всея столов, столиков и столишек, король больших и малых кофеен, увенчанный черным, как смоль, солдатским сапогом, и словно бы неким чародейством создавал вокруг себя особое пространство, уютное и по-домашнему складное, напоенное ароматами клубничного варенья, малиновых листьев, сдобных булок и, конечно же, чая — с молоком, чабрецом и розовыми лепестками.

Фигаро сделал большой глоток, обмакнул булку в варенье и томно вздохнув, промокнул вспотевший лоб. За окном клубилась вечерняя тьма, и вкрадчиво шелестел дождь; здесь же, на кухне тетушки Марты, ярко горели свечи, звенела посуда, и попыхивал на печке домашний плов.

— …Дайте, пожалуйста, салфетку, тетя Марта. Спасибо… И тогда инквизиторы его увели. Даже не надевали наручники и были очень вежливы. Но с того момента, как мы вошли в редут, с нами постоянно были четыре Светлые Сестры. Все, как одна, с револьверами, кстати.

— Бог мой, Фигаро, ну и страсти Вы рассказываете! — Марта Брин всплеснула руками. — И это в нашем городке! Вот уж никогда бы не подумала, что Вам испортили пальто колдовством!

— Да, хорошее было пальто, — загрустил следователь. — Английское, между прочим. Я его купил еще когда был студентом.

— Ах так? — тетушка Марта уперла руки в бока. — А я говорю — дрянь было пальто. Старое, как самогонщик Вискряк и такое же потасканное. И хорошо, что этот колдун его спалил, а то бы Вы никогда не сподобились купить новое. А костюм — так это вообще ни в какие ворота не лезет! Ну как можно постоянно ходить во всем коричневом?

— Ну…

— А вот и пунш! Пейте, Фигаро, пейте. В дождливый день мужчина должен пропустить за ужином пару стаканчиков, иначе его начнет одолевать хандра. И не спорьте — я в таких вещах разбираюсь получше вашего!

— Да разве ж я спорю…

— Вот что, Фигаро — завтра же Вы отправитесь со мной в трикотажную лавку к Мэри Воронцовой, и мы выберем Вам нормальный костюм. В этом сезоне очень модно носить такие, знаете, короткие пиджаки с двумя пуговками. И не прячьте Вы кобуру — все равно видно, а смотрится глупо! Подумаешь, револьвер, их каждый жандарм в городе таскает.

— Ну, хорошо, хорошо! — следователь поднял руки и засмеялся. — Думаю, самое время подновить свой гардероб. — Он отхлебнул пунша и зажмурился. — Горячо. Знаете, вся эта история с Метлби выбила меня из колеи. Просто интересно: как долго неплохие, в общем-то, люди будут оправдывать всякие гадости благородными побуждениями? Тот судья и защитник слабых, другой вообще Робин Гуд местного разлива, а как присмотришься — два бандита. Кошмар, право слово…

— Любовь, — Марта Брин многозначительно подняла к потолку чайную ложку.