Следователь

«Ух, ну и тяжела ты, служба-матушка», подумал Виски, безуспешно пытаясь завязать галстук, который к тому времени стал похож на селедку второй свежести. «А говорила мне матушка, царствие ей небесное…»

В этот момент филер замер, а глаза его округлились.

Прямо у окна напротив лестницы, за отдельным столиком сидел господин в бежевом костюме и аккуратно разделывал ножом рябчика. Черные волосы с проседью, бородка клинышком, нос с горбинкой. Рядом на вешалке висело дорогое белое пальто и черная с алой лентой шляпа.

«Он», пронеслось в голове у филера.

Без сомнения, это был тот самый человек, описание которого он и вместе с ним еще одиннадцать жандармских шпиков получили сегодня с утра. В голове у Виски вихрем пронеслись слова Винсента Смайла:

«Помните, ваша задача — просто выслеживать его. Ни в какие контакты не вступать, не „светиться“ никоим образом. В случае обнаружения этого господина немедленно телеграфировать в участок по форме „А“. И помните — он очень, очень опасен».

И вот теперь человек, который, по словам того же Смайла, убил троих людей менее чем за пару суток, преспокойно ужинал в пяти шагах от Пата Виски!

Надо отдать филеру должное: даже пьяный в стельку он действовал профессионально и быстро. Не сбавляя шаг, и даже не глядя в сторону убийцы, Виски продефилировал через зал, спустился по черной лестнице и пулей вылетел за порог.

Телеграфная будка находилась в паре сажен от входа в «Равелин». Филер рванул стеклянную дверцу — слава богу, будка была пуста — и трясущейся рукой запихал серебряк в щель. Звякнул колокольчик. Виски забарабанил по клавишам шифровальной машинки:

«Срочно. Молния. Номер пятый — шефу. Клиент прибыл. „Равелин, второй этаж, купеческий зал“».

Застрекотали игольчатые валики, застучали молоточки, и из машинки выползла лента с дырочками. Виски подхватил ее, сунул в приемную щель, и набрал номер центрального участка жандармерии. Телеграф проглотил его монету, лента уползла в недра латунного ящика, начала раскручиваться пружина — аппарат отправлял сообщение.

Тяжело дыша, Филер вытер пот со лба тыльной стороной ладони, достал из кармана пачку «Короны» и закурил. «Только бы они успели», думал он. «Только бы успели».

— Будем брать прямо в ресторации? — деловито осведомился Гуга Фелч.

— Зачем? — сержант Нобль выпустил из ноздрей две тонкие струйки табачного дыма. — Куча народу, еще ненароком пришибем кого-нибудь. Пусть выйдет, вот тогда… — он резко ударил кулаком по раскрытой ладони.

— Значит так, ребята, — старик Юзик сплюнул в сугроб, — когда он выйдет, то станет искать извозчика. А мы с Квинтом позаботились, чтобы единственным извозчиком у «Равелина» оказался Цапля. Он сядет в коляску, они отъедут и когда подкатят к верстовому столбу, Цапля возьмет его на мушку. Ну, а ежели что не так пойдет, в кустах двое наших с ружьями. Мы здесь на тот случай, коли этот сукин кот поймет, что запахло жареным и рыпнеться драпать полями — к загороду, значит. Потому и сидим тут в санях.

Фелч важно кивнул и сдвинул на нос бобровую шапку. Ловить залетного душегуба — это вам не хреном по столу стучать! «Расскажу девкам из трактира — в героях месяц ходить буду!», думал он. «Вино на шару, водка, а Гретхен сама мне на шею прыгнет. Тоже мне ледяная королева, драли б ее пьяные кавалеристы!»

Он проверил оба револьвера, достал табакерку, нюхнул, громогласно чихнул и улыбнулся. Нобль похлопал его по плечу и заговорщицки подмигнул.

— Что, Фелч, уже хвост распушил? Ну-ну, вояка. Ты только приказ не забывай: брать живьем.

— Ну дык… — Фелч закивал. — Только я вот что думаю: а вдруг ентот душегуб — тот еще хват? Ну, там, служил в Специальном Отряде, или еще где? Как его живого-то возьмешь? А вдруг стрелять начнет? Я, к примеру, с десяти шагов пять раз из десятка мажу.

— Вот на этот случай, дорогой ты мой, я и взял с собой эту малышку, — Нобль сунул руку в карман и достал из него небольшой, с кулак размером, железный шар. От шара отходил короткий шнурок с деревянным колечком на конце, а на выпуклом вороненом боку красовалось клеймо: змея, обвивающая бокал на тонкой ножке.

— Вот это да! — восхищенно воскликнул Фелч, хлопая себя рукавами по бокам. — Алхимическая, мать ее, бомба!

— Она самая, — подтвердил Нобль. — Только кончай орать, а то Юзик мне голову оторвет. Это ж запрещенное оружие. Короче так: если что пойдет наперекосяк, то я этого гада… — сержант размахнулся и сделал вид, будто что-то бросает. — Только перья полетят. Шеф, конечно, заругает, но особо звереть не будет — жизнь-то всяко дороже.

— Верно, — подтвердил Фелч. — Он так и сказал: если совсем уж туго станет, то ну его к бесу — стреляйте, говорит, на поражение.

— Вот и я о том же.

Оба замолчали. С темного вечернего неба сыпал мелкий снег. Лошади недовольно фыркали и пряли ушами — мороз крепчал и лошадиные морды покрылись белой коркой инея.