Следователи Петра Великого

Царица Евдокия Лопухина, первая супруга Петра I

Автограф гвардии майора Г. Г. Скорнякова-Писарева. 1718 г.

Запись именного указа Петра I от 11 января 1719 года о конфискации имущества братьев Соловьевых

Церковь Ризоположения у Донского монастыря в Москве. Современный вид

Каменный крест на месте захоронения останков, обнаруженных на территории бывшего кладбиша у церкви Ризоположения. Возможно, именно там покоятся останки полковника Герасима Кошелева

Юсуповский дворец (палаты Волковых-Юсуповых) в Большом Харитоньевском переулке. Изображение XIX в.

Палаты Волковых-Юсуповых. Современный вид

Генерал-аншеф граф С. А. Салтыков. Портрет 1740-х гг.

Воскресенская церковь Никитского женского монастыря, возле которой в 1742 году был погребен С. А. Салтыков

Генерал-аншеф граф П. И. Ягужинский, первый российский генерал-прокурор

Казнь через колесование

Государственный меч Российской империи. Изображение 1743 г.

Успенская церковь Веневского монастыря. Современный вид

Первый и последний листы приговора, вынесенного

Правительствующим сенатом князю М. П. Гагарину 14 марта 1721 года, с подписями сенаторов и резолюцией Петра I. Собрание РГИА

Что же касается Дмитрия и Осипа Соловьевых, то по особому ходатайству влиятельнейшего президента Коммерц-коллегии и главы Тайной канцелярии сенатора П. А. Толстого от 14 августа 1721 года^{527} царь 22 октября распорядился освободить их на поруки^{528}. В подобном контексте не приходится удивляться, что 12 ноября того же года состоялась описанная выше пышная свадьба генерал-майора М. А. Матюшкина и дочери Дмитрия Соловьева Софьи^{529} [109].

Руководство следственной канцелярией фактически завершилось для Михаила Матюшкина в мае 1722 года, когда он вместе с Петром I отправился на новый театр военных действий — в Персидский поход. В боях на южной окраине империи М. А. Матюшкину суждено было сыграть в полной мере выдающуюся роль^{530}. Возглавив после возвращения императора в Москву группировку российских войск в западном и южном Прикаспии (так называемый Низовой корпус), Михаил Афанасьевич провел множество успешных боевых операций.

В частности, под непосредственным командованием М. А. Матюшкина была проведена успешная осада персидского города Баку, капитулировавшего 28 июля 1723 года. Генерал-майору Михаилу Матюшкину были торжественно вручены ключи от городских ворот^{531}. Наградой за взятие Баку явилось производство Михаила Афанасьевича в генерал-лейтенанты, последовавшее 18 августа 1723 года.

В далеком Прикаспии Михаил Матюшкин пробыл до весны 1726 года: его сменил в должности командующего Низовым корпусом другой следователь Петра I — генерал-аншеф В. В. Долгоруков (о нем уже говорилось на страницах этой книги). Еще находясь в своей резиденции в городе Решт, Михаил Афанасьевич 30 июня 1725 года был пожалован новой императрицей Екатериной I в кавалеры ордена Святого Александра Невского^{532}, а 6 мая 1727 года, в самый день своей кончины, императрица произвела его в генерал-аншефы^{533}.

Последующие три года Михаил Афанасьевич не состоял в определенной должности, числясь «при армии». Пришедшая к власти в феврале 1730 года императрица Анна Иоанновна, приходившаяся М. А. Матюшкину троюродной сестрой, решила назначить его региональным администратором. В августе того же года Михаил Афанасьевич был определен киевским генерал-губернатором^{534}.

Однако уже вскоре М. А. Матюшкин просил об отставке с государственной службы по состоянию здоровья. По всей вероятности, это отнюдь не являлось отговоркой. Как было констатировано после медицинского освидетельствования генерал-аншефа, «надежда к конечному его исцелению веема мала»^{535}.

Анна Иоанновна удовлетворила челобитную. 18 марта 1731 года она подписала «абшит» об увольнении Михаила Афанасьевича «от наших воинских и статских служб»^{536}, и 55-летний ветеран четырех войн ушел на покой.

Михаил Матюшкин оказался одним из немногих следователей Петра I, о личностных качествах которого сохранились фрагментарные свидетельства современников. Так, упоминавшийся уже первый посол Испании в России Яков Джеймс Стюарт, герцог де Лириа-и-Херика, соприкасавшийся с Михаилом Афанасьевичем в конце 1720-х годов, отметил, что он «порядочно знал свое дело. Человек добродетельный и совершенно честный»^{537}. В свою очередь, в пространной надгробной надписи о М. А. Матюшкине говорилось как о человеке с «веселым и доброхотным сердцем»^{538}.