Следователи Петра Великого

В. И. Геннин сумел в 1713 (или 1714) году добиться откомандирования Антона Ижорина из Олонца. Впрочем, и удаленный из родных мест коррумпированный подьячий Антон Алексеевич устроился не худшим образом. Последующие годы он провел на «хлебных» местах: «у надзирания» соляных промыслов Соловецкого монастыря, в Санкт-Петербургской губернской канцелярии и в отвечавшей за сбор налогов Камер-коллегии, у межевания земель в Ингерманландии. В 1718 году был произведен в дьяки. В августе 1728 года А. А. Ижорин подал челобитную с просьбой — «для моей старости… и для многовремянной моей приказной работы» — вернуть его в Олонец^{1051}.

Челобитная встретила понимание в Сенате. Сенатским указом от 23 ноября 1728 года он был определен в Олонец «секретарем при воеводе»^{1052}. Так что от алчного приказного Видим Геннин уберег олонецких жителей на целых 15 лет.

Между тем под стать Антону Ижорину был его младший брат Петр (родился в 1690 году). Начавший службу подьячим в Приказе Казанского дворца в 1706 году, поучившийся даже некоторое время «арифметике и геометрии и тригонометрии» (!) в московской Математико-навигаторской школе в Сухаревой башне, Петр Ижорин сумел в 1716 году добиться назначения фискалом в Олонец^{1053}. Успевший «засветиться» в хищении изделий из драгоценных металлов с гамбургского корабля, потерпевшего крушение близ Кольского острога[184], П. А. Ижорин, прибыв в Олонец, принялся открыто — «при народе» — угрожать Вилиму Ивановичу: «Этому коменданту быть сковану [закованному в кандалы]»^{1054}.

Угрозы эти были совсем не пустым звуком. Конфликт с молодым фискалом был опасен для олонецкого коменданта по нескольким причинам. Начать с того, что на местного фискала ни административные, ни юрисдикционные полномочия Видима Ивановича не распространялись. Фискал же обладал правом возбудить уголовное преследование в отношении любого должностного лица, включая коменданта. И то, что П. А. Ижорин мог это сделать по ложным основаниям (скажем, на основании им же инспирированных исковых челобитных кого-то из олончан), сомнений не возникает.

Кроме того, Ижорин-младший пользовался очевидным покровительством главы фискальской службы России А. Я. Нестерова, который имел возможность доложить сфальсифицированные материалы, компрометировавшие В. И. Геннина, непосредственно Петру I. И в этом случае Вилиму Ивановичу реально грозила участь его предшественника Алексея Чоглокова. Тем более что генерал-адмирал Ф. М. Апраксин, чрезмерно осторожный по натуре и имевший собственный печальный опыт столкновения с фискальской службой, вряд ли стал бы вступаться за коменданта Видима Геннина.

В противостоянии с Петром Ижориным Видим Иванович пытался заручиться содействием А. Д. Меншикова. В одном из недатированных посланий светлейшему он подробно изложил ставшие известными ему обстоятельства упоминавшегося расхищения П. А. Ижориным серебряных изделий с разбившегося корабля. В. И. Геннин предложил взять расследование этого криминального эпизода на себя, причем с условием, чтобы «при том розыске прислал бы своих ево царское величество преображенских людей»^{1055}(то есть кого-то из офицеров гвардии Преображенского полка). В противном случае, по мнению коменданта, дело по обвинению Петра Ижорина будет обречено на развал («оное дело фискалы и обор-фискалы и протчие, которые в Питербурхе их [братьев Ижориных] оберегатели, станут заминать»^{1056}). Иными словами, Вилим Иванович предложил учредить под своим руководством следственную канцелярию. Эта его инициатива не получила, однако, поддержки у А. Д. Меншикова (самого находившегося в то время под следствием канцелярии гвардии подполковника В. В. Долгорукова).

Карьере Петра Ижорина, казалось, пришел конец в 1717 году, когда вдова У. Н. Лобанова обвинила его в составлении фальшивого завещания и присвоении имущества ее покойного мужа. Согласно исковой челобитной Улиты Лобановой от 26 марта 1717 года завещание («духовная») было оформлено П. А. Ижориным, когда ее муж, соляной откупщик Иван Лобанов, из-за тяжелой болезни уже утратил способность говорить («был безгласен»). К тому же завещание не имело подписи И. Лобанова, что, по резонному мнению вдовы, свидетельствовало о его беспомощном физическом состоянии («безсилстве»)^{1057}. После длительных проволочек Правительствующий сенат все же предписал В. И. Геннину выслать олонецкого фискала для допроса в Санкт-Петербург.

Однако когда в сентябре 1717 года комендант направил для задержания П. А. Ижорина семерых солдат, тот сумел скрыться. Нелегально прибыв затем в столицу, Петр Алексеевич явился прямо на дом к Алексею Нестерову, который в очередной раз взял его под защиту^{1058}. И хотя в Олонец Петр Ижорин более не вернулся и был вынужден покинуть фискальскую службу, его карьера на этом не завершилась.