Следственный тупик

– Так ты зачем его вырубил?

– Мне показалось, что нам рано размножаться.

– Кому это нам?

– Тебе рано. Ты же теперь моя хозяйка. И лишние рты нам пока ни к чему. Вот, встанешь на ноги, остепенишься и тогда можно деток нарожать.

– Логично. Но дракон, я думаю, ничего такого не имел ввиду.

– Много ты драконов знаешь?

– Двух.

– А я больше двух тысяч.

– Брешешь?

– Если только малеха.

В комнате нас, ожидаемо, встретил Еся. И я, и мой подопечный, закатили глаза.

– Шур! Ну как ты так можешь? Над тобой же весь замок смеется, даже в меня пальцем тыкают.

И, я знаете, я очень расстроилась от этих его слов. Как будто меня в эту минуту предал самый близкий, самый родной человек.

– Ну и пусть смеются. Позитивные люди правят миров. Фигурально выражаясь.

– Ты не должна себя так вести! Я много раз давал тебе советы!

– Советы? Как вести себя? Зачем? Еся, я не лезу в ваш мир с советами, нравоучениями и осуждением, так почему ты хочешь изменить меня под этот мир?

– Чтобы влиться в него.

– А я не хочу ВЛИВАТЬСЯ! Я хочу быть хозяйкой самой себе.

– Ты не знаешь субординации! Ты должна молчать в присутствии существ значимее тебя! Ты даже говорить с ними не должна!

– Если бы я сними не говорила, жизнь бы проходила где-то мимо меня, в стороне.

– Ты должна уважать!

– Разве это не гордыня? Осуждать меня за поведение могут только существа погрязшие в этом грехе. Неужели ты не понимаешь, не видишь этого? Ведь я никому, по-настоящему, не принесла боли и страданий. Скажи, это внутри тебя живет монстр гордыни? Он выедает тебя изнутри?

– Ты…. – Еся схватил меня за плечо, дернул к себе, а потом резко оттолкнул, причем так, что пролетела всю комнату и врезалась в стену.

Заяц увеличился в размерах и растекся, образую сферу, которая закрыла меня, он зашипел, когти его отросли, зубы увеличились.

– Уходи! – грозно заявил он, а я сидела и тихо, бесшумно плакала, облокотившись спиной о стену.

Мария Махова

– Человек человеку бред, темнота и ад, –

он сказал, – оглянись вокруг, если мне не веришь.

– Нет, – кричу, – человек человеку – сад!

Человек человеку кит, океан и берег!

Человек человеку лето и тёплый дождь,

посмотри, как сверкает солнце в глазах и в сердце!..

– То блестят ножи – человек человеку нож,

и удар под ребро от рождения и до смерти.

Человек человеку рана, дыра и вой,

это волк в настоящем и будущем воплощенье.

Волк не может без стаи – покинувший стаю волк –

это бомж, это тень, он никто никому – кочевник.

Мы всего лишь осколки времени, пыль, стекло.

Мы разбитые зеркала и маршрут короткий.

– Нет, – кричу, – мы друг другу движенье, полёт, крыло!

И плечо, и надёжный плот, и весло, и лодка!..

Даже если вот так – на грани и через боль,

даже если ушёл на дно, где темно и немо –

всё равно, навсегда – человек человеку – Бог.

Через смерть, через ад – человек человеку – небо.

Побег

Заяц подошел ко мне, залез на коленки и стал гладить по голове, что-то бурча и вытирая капавшие слезы. Потом сполз и достал из воздуха кружку, с поднимающимся паром над ней. Я скривилась.

– Что? Что не так? Я тебе чай, а ты мне губу оттопыренную!

– Я не хочу чай.

– Да и не надо. – заяц отшвырнул напиток в угол, посуда со звоном разбилась, жидкость разлилась темным пятном, стала пузыриться и издавать неприятные, хлюпающие звуки.

– Да… Не любит здесь кто-то правителя.

– Ты где чай взял?

– Как говорит моя замечательная хозяйка – заяц улыбнулся широко открытой пастью, я поздоровалась с гландами – скомуниздил!

– Где?

– На кухне.

– Да, когда????

– Не важно. Меньше знаешь, короче срок. Кстати, а что ты к своему вампиру так прицепилась? Как младенец к сиське.

– Он мне самый родной человек здесь.

– Человек ли?

– Вампир.

– А почему?

– Мы с ним земляки.

У зайца смешно увеличились глаза, задрав брови почти к ушам.

– Ну, понято… Хотя, непонятно. Ну, ладно. Что сейчас делать будем?

– Уйду. Пусть потом ищет, рыдает, страдает.

– Лысеет, изжогой исходит, поносом. – продолжил мой логический ряд питомец. – Да… У расстроенной девушки фантазия больше вселенной. Зарыдает он, ага.

– Нет что ли? – и глаза снова предательски наполнились влагой.

– Ты, Шурка, влипаешь в неприятности, как жужалица в го… В варенье. А потом героическими усилиями выбираешься оттуда. У вампира я так думаю, сформировался стойкий страх потерять либидо.

– Чё? – слезы высохли.

– Героем ему нужно стать, мужчиной. Дай ему хоть раз тебя спасти. Он же только транспортирует регулярно твое невменяемое тело.

Я утерла сопли и заинтересованно посмотрела на зайца.

– Сейчас напишем письмо твоему земляку, и отправимся в путь!

– Куда? – спросила, уже шаря по ящикам в поисках бумаги и ручки.

– А куда вы шли?

– Да мы камень какой-то искали.

– Драгоценный?

– Не знаю. Я же не геолог.

– Ладно, разберемся. Пиши.

Я села за стол и начала писать. Заяц запрыгнул и сел рядом, посмотрел на лист.

– Что это за клинопись?

– Я умею только так. Еся поймет. – не объяснять же, что местной грамоте меня не обучали.

– Тогда читай, что написала. – я кивнула.

«Дорогой Еся! Пишет тебе Шура, твоя землячка.»

– Странно... Ты напомнила кто ты, на случай мощного склероза у вампира?