Следственный тупик

Мэрия Крыжополя базировалась в одноэтажном, покосившемся теремке в центре города. На мой немой вопрос Автокран пояснил, что это архитектурный памятник и размещение администрации здесь – дань исторической преемственности. Здесь, в свое время, был расположен кабинет городничего. Я пожала плечиками и двинулась за мужчинами.

Плелась я сзади, поскольку параллельно разглядывала окресности. Вдруг, до моего слуха донеслось:

– Отпустите, не трогайте моего ребенка! Я его мать! – брови мои врезались в линию роста волос на голове. А все потому, что возмущался и кричал мужчина. Мать?

Я изменила траекторию движения и зигзагом пошла на голос. В соседнем дворе, возле детской площадки, стоял высокий молодой человек, худощавый, с изящными чертами лица, аристократической бледностью, черной гривой волос, красиво расчерченными бровями и длинными, пушистыми ресницами. Высоко, над головой, он держал французскую болонку. Возле его ног топтались малыши с хищным выражением лица.

Оглядела диспозицию.

– Помочь? – спросила у мужчины. Он мрачно осмотрел меня и отвернулся. – Так, все играем в прятки! Я считаю до пяти, не могу до десяти! Раз, два, три, четыре, пять – я иду искать! Кто не спрятался, я не виновата. – малыши с визгом рассыпались по двору. Развела руками, показывая «мамаше» болонки, что путь свободен. Тот зыркнул на меня черными глазами, поджал губы, нехотя кивнул и ушел.

Я нашла парочку детишек, потом объявила, что остальные дюже хорошо спрятались, и я проиграла. Назначила того, кто будет водить и спокойно пошла по своим делам.

Дойдя до мэрии, вошла внутрь. У входа сидела бабулька в бифокальных очках.

– Ого! Секьюрити? А если нападение?

– И че? Я ж, милая, до этого на заводе работала. Так ухайдакаю, потом до конца жизни в косынке ходить будут и кукарачу петь.

– Сильно. Я на прием.

– К психиатру?

– Вариант. Но, пока, к мэру. С Михалычем.

– Первый кабинет. Давай документ, талон выпишу.

Получив талон, я гордо продефилировала к указанному помещению. Постучалась и вошла. Оказалось, что за дверью находилась приемная. За столом секретаря сидел новый знакомец – «мать» болонки.

– Вы меня преследуете? Домогаетесь? – Взвился мужик.

– Да нужна мне твоя бухенвальдская кочерыжка. Я с тобой в голодный год за батон колбасы обниматься не соглашусь.

– Что?

– То. Где ваше начальство, «матерь всея драконов»?

– Да, как вы смеете? – мужчина стал подниматься с места.

– А, вон дверь, можете не провожать. – дернула фанерку и вошла в кабинет.

– Хамка! Я тебя найду! – донеслось в спину.

– А я побои зафиксирую! – ответила в щель двери. Потом развернулась в сторону уважаемого собрания. За столом сидели оперативники, Михалыч и мужчина лет тридцати, с ранней сединой на висках и лучиками морщин у глаз. Он… Он улыбался??? С чего бы это?

Мэр

– Присаживайтесь, Шурочка. Михалыч мне сообщил, что вы великодушно согласились нам помочь. – низким, чуть хрипловатым голосом проговорил мэр.

Я закатила глаза. Во-первых, вот это – «Шурочка», как секретарша в «Служебном романе», очень бесило. Во-вторых, «великодушно согласилась», было добровольно-принудительно. По распределению. Я, конечно, пыталась сопротивляться, даже к батареи себя дома наручниками приковала и ключ в окно выкинула. Родитель мои психанул и отпилил ее к едрене фене. Даже пытался выдать мне этот металлолом в поездку, в качестве, так сказать, боевого трофея. Сказал, бери «гармонь», в дороге не заскучаешь. В Крыжополе звездой выйдешь.

Ну, звездой я и так вышла. По «счастливой» случайности полвагона занимали дембеля, которые ехали домой. Поэтому, мы всем купе лежали ухом на двери, прислушиваясь к шуму за ней, и держали сразу четырьмя парами рук баррикаду. Жрали, спали, писали, не выходя из замкнутого пространства. Вывалились, в конечной точке следования поезда, вонючие, издерганные и злые. А тут, на мою беду, наряд полиции. Который так недружелюбно обратился ко мне – «Девушка». Ну а я, что ж… Я человек простой. Вижу ментов, думаю, что за мной. Поэтому кинула в них чемодан со всем, нажитым непосильным трудом, и с визгом сиганула в кусты. В кустах проходил оупен-эйр местных бомжей, после утомительных возлияний.

Самое запоминающееся в процессе моего незапланированного визита в это высокое собрание, что мое, оскверненное нашими железными дорогами тело, несмотря на затрапезный внешний вид и запах, местный бомонд идентифицировал, как «мадмуазель». От неожиданности запнулась за первый же организм и всей мордой лица впендюрилась в кустарник. Поэтому, к остальным моим эпидэрсиям, после поездки, добавились вспухшие царапины с кровавыми полосами на верхней половине туловища.

Органы правопорядка извлекли меня из цветника маргиналов, сообщили о туалетной бумаге, прилепившейся к моему ботинку, вернули чемодан, и попросили дыхнуть. Я дыхнула, они потеряли сознание. Шутю! Позеленели малеха, да и ушли, сверкая портупеями.

Закончив предаваться сладостным воспоминаниям о путешествии, со скрежетом отодвинула стул и плюхнулась на него.

– Как вам живется, независимо от родителей? – с маниакальным упорством пытался втянуть меня в разговор глава города.