Следствие

Появился старший официант, напомнивший Грегори одного известного дирижера. Пока подавали закуски, Блак все ворчал. Сисс начал было говорить о каком-то новом романе, но слова его повисли в воздухе. Блак не удостоил его ответом; не прекращая жевать, он только взглянул на Сисса, и в его взгляде была такая укоризна, словно доктор совершил Бог весть какую бестактность. «Однако крепко его держит знаменитый приятель», - не без злорадства подумал Грегори. Обед протекал в молчании. Между супом и мясом Мак Катт, закуривая сигарету, по нечаянности бросил спичку в вино и теперь пытался ее выловить. За неимением других развлечений Грегори следил за его тщетными попытками. Обед подходил к концу, когда Блак наконец заявил:

– Я подобрел. Но на твоем месте, Харви, я бы все-таки испытывал угрызения совести. Эта утка - что они с ней делали в последние годы ее жизни?! В погребении замученных всегда есть нечто, отбивающее аппетит.

– Ну, Армур… - пробормотал Сисс, не зная, что ответить. Он попытался рассмеяться, однако это ему не удалось. Блак медленно покачивал головой.

– Нет, я ничего не говорю. И все-таки эта наша встреча - стервятники, слетевшиеся с четырех сторон света. А яблоки! Какая жестокость - набивать беззащитное существо каменными яблоками! Кстати, ты, кажется, занимаешься статистикой сверхъестественных явлений на кладбищах?

– Могу тебе ее дать. Но уверяю, в ней нет ничего сверхъестественного. Сам увидишь.

– Ничего сверхъестественного? Но это же ужасно! Нет, тогда я ее и в руки не возьму. Ни за что!

Грегори внутренне ликовал, видя, какие муки испытывает Сисс, как он пытается и не может попасть в тон писателю.

– Почему, это интересно, - добродушно заметил Мак Катт. - Как проблема очень интересно.

– Как проблема? Наслышаны. Плагиат Евангелия, не больше. Что еще?

– А ты не мог хотя бы минуту вести себя серьезней? - с плохо скрытым раздражением спросил Сисс.

– Серьезнее всего я бываю, когда шучу!

– Знаешь, мне этот случай напомнил историю с эберфельдскими лошадьми, - обратился к Сиссу Мак Катт. - Помнишь, лошади, которые читали и считали. Тогда тоже была альтернатива: чудо либо жульничество.

– А потом оказалось, что это не жульничество, да? - вступил Блак.

– Конечно нет. Дрессировщик лошадей - забыл, как его фамилия, - свято верил, что его лошади действительно считают и читают. Они копытами выстукивали число или букву и всегда угадывали, потому что наблюдали за хозяином! Словом, они читали, но не по губам, а по мимике, по бессознательным движениям, по тому, как он напрягается или расслабляется, меняет позу, в общем, по изменениям его поведения, незаметным для человеческого глаза. Эти сеансы ведь происходили под строжайшим контролем ученых!

– И им этого было достаточно?

– Невероятно, но факт. И потому традиционная точка зрения - либо чудо, либо блеф - оказалась неверна. Был третий выход.

– Я нашел гораздо лучшую аналогию, - сказал Сисс и оперся локтями о стол. - Вращающиеся столики спиритов. Как известно, такой столик начинает постукивать и дрожать, даже если на него кладут руки люди, не верящие в спиритизм. С традиционной точки зрения опять - либо жульничество, либо проявление, вмешательство «духа». Однако, хоть ни жульничества, ни «духа» нет, столик стучит! Его движение является результатом суммирования отдельных микроскопических сокращений мышц людей, кладущих руки на край. Ведь у всех людей организм имеет примерно одинаковую нервно-мышечную структуру. Мы просто имеем дело со специфическим собирательным процессом, определяемым изменениями тонуса, напряжения мышц и ритма нервных импульсов. Явление протекает без участия сознания, а в результате возникают значительные усилия, периодически воздействующие на столик.

– Позволь, позволь, - тихо и с явным интересом спросил писатель, - что ты этим хочешь сказать? Что трупы подчиняются общим флюктуациям кладбищенского мирка? Что мертвецы встают, ибо это следует из статистики процессов разложения? В таком случае, мой милый, я предпочитаю чудеса без статистики.

– Армур, тебе обязательно нужно все осмеять! - вспылил Сисс. На лбу у него выступили красные пятна. - Я дал только простейшую аналогию. Серию так называемых «воскрешений» (ибо это никакие не воскрешения) можно представить в виде кривой. Трупы отнюдь не сразу начали исчезать; сперва они совершали какие-то мелкие движения, процесс нарастал, достиг максимума и пошел на убыль. Что касается коэффициента корреляции с раком, то он выше, чем коэффициент корреляции скоропостижных смертей и количества пятен на солнце. Я уже говорил тебе, что…

– Помню, помню! Pak a rebours [Наоборот (фр.)], который не только неубивает, а, напротив, воскрешает! Это очень красиво, это симметрично, это по-гегелевски! - заметил Блак. Левое веко у него подергивалось, казалось, под бровью уселась темная бабочка. Впечатление это усиливалось еще оттого, что писатель раздраженно придерживал веко пальцем. Тик, очевидно, злил его.