Следствие не закончено

— Хромает!.. И я так-то захромать могу, коли работать не захочется. Меня, милок, не обманешь! Вот ты обрати на этого паразита внимание. — Самсонов, не поворачиваясь, указал большим пальцем через плечо. — Ведь в теле конь, и не сказать, что старый! Ну, борону или там дрожки потянет, а попробуй запряги его в плуг или навьючь воз как полагается?.. Нипочем не пойдет! Сгорбится весь, как старая баба, а то кашлять начнет или захромает, вот как сегодня. Ну, не симулянт?

Рыцарь, как бы почувствовав нелестные слова старого конюха, направленные по его адресу, подшлепнул отвислой нижней губой и чувствительно прихватил Самсонова зубами за плечо.

— Ах ты, сатана вражья! — заорал старик, замахиваясь на «симулянта» концом недоуздка. Но мерин, не дожидаясь расплаты, резко шарахнулся в сторону, по-видимому забыв даже про больную ногу. — Тпрр… Стой!.. Тпрр…

Шаталов хмуро поглядел вслед Самсонову, увлекаемому лошадью, и поспешно зашагал к дому. Но хорошее настроение, в котором Иван Данилович пребывал все утро, вскоре испортилось окончательно. Дома его ждала крупная неприятность.

— Клавдия-то наша, Данилыч, чего придумала, а? — встретила Шаталова жена.

Иван Данилович взглянул на пухловатое, от расстройства казавшееся помятым лицо Прасковьи Ивановны, потом перевел взгляд на Клавдию, сидевшую на стуле под фотографиями. Его удивил и обеспокоил вид дочери — сразу побледневшее и осунувшееся лицо, суровая неподвижность во всей фигуре и напряжение в руках, крепко сцепившихся одна с другой пальцами. Спросил ласково:

— Ты что, Клаша?

Детей своих Иван Данилович очень любил: и дочь Клавдию, и сына Николая. И даже еще к двум подросткам, прижитым «на стороне», благоволил и оказывал им помощь. Хоть и под другой крышей живут, а все-таки своя кровь — шаталовская.

Клавдия на вопрос не ответила и даже глаз на отца не подняла.

— Чего же ты молчишь? — курицей-наседкой налетела на дочь Прасковья Ивановна. — Говори, говори, загоняй в домовину отца с матерью!

Но Клавдия молчала. Только еще больше побелела от волнения, еще туже сцепила пальцы рук. С сочувствием поглядывал на сестру сидевший около двери и ладивший хомут Николай.

Хоть и не знал еще Иван Данилович Шаталов, какой подарочек уготовила ему судьба, но почувствовал недоброе. Даже по толстым, коротким ногам прошла дрожь. Отошел к столу и сел. Задышал так, как будто бы поднимался на гору.

Прасковья Ивановна опять подкатилась к нему, однако не очень близко.

— К тетке Наталье ты, Иван Данилович, вчерась Клавдию отпустил, а была она там или нет?.. Спроси-ка ее, девку непутевую, где это она хороводилась?.. Говори отцу, да всю правду говори, полуношница!

Голос у Прасковьи Ивановны сорвался на визг, что даже «самому» не понравилось.

— Да тише ты, — строго остановил Шаталов жену и еще строже спросил дочь: — Уж не к Торопчину ли бегала, Клавдия?

Но девушка и на этот вопрос отца ничего не ответила Она просто оцепенела от невероятного напряжения. Может быть, вся жизнь решалась для нее в эту минуту.

Если Иван Григорьевич Торопчин, раздумывая утром о вчерашней встрече с Клавдией, пришел к заключению, что нельзя такими казенными словами разговаривать с любимой девушкой, то любимая девушка в тот же вечер, даже, может быть, через несколько минут после того, как ушла от Торопчина, поняла, что слова Ивана Григорьевича были не казенными, а просто благоразумными словами.

Нет, не такой он, как все, ее Ваня! Душа у него очень хорошая. А поведения какого человек?! Неужели же этого отец не видит? И она тоже хороша — чего озлилась? Ведь это никуда не уйдет…

Взволнованная встречей, не могла Клавдия вчера сразу же после разговора с Торопчиным вернуться домой. Направилась было к тетке Наталье — сестре Ивана Даниловича, но дорогой передумала и неожиданно завернула к Дусе Самсоновой. Не дружила, правда, Клавдия с Самсоновой никогда, хотя и встречалась часто. Только не с Дусей обычно разговаривала, а с секретарем комсомольской организации. И, нужно сказать, секретарь этот самый частенько Клавдию осуждал, даже обидные слова говорил, как, например, при последней встрече.

— Приметная ты, Клаша, девушка и неглупая, как я тебя вижу, по рассуждениям, а по работе — ни с чем сундучок. Да разве бы я, комсомолка, допустила, чтобы другие доярки — хоть и Новоселова — меня обошли?

— Я, товарищ Самсонова, план выполняю. И по надою, и по упитанности, — защищалась Клавдия, не очень, правда, стойко.

— План? — Худощавая, порывистая, чуть не на голову ниже Клавдии, Дуся бросила на Шаталову изумленный взгляд. — А попробуй не выполни. Да я тебя на весь район осрамлю!.. Ей-богу. Ни один парень на такую красивую после этого и не взглянет даже!

Иногда и такими словами агитировал своих комсомольцев секретарь. Может быть, и не очень правильными были эти методы воспитания, но действенными. Все-таки индивидуальный подход.