Следствие по-русски 2

— Видимо, нам с тобой настала пора понять это, — поправил я. — Каждый понимает это в свой черед… И все же почудили мы славно, есть что вспомнить. Сколько было приключений, сколько позади и смешного, и страшного… А сколько еще впереди…

— Да-а, — протянул иерей и достал из кармана еще одно яблоко. — Хочешь?

— Отдай сразу ей, — кивнул я назад.

Разумовский протянул лошади яблоко и поднялся.

— Я сегодня в город еду, — сказал он. — Если хочешь, могу тебя захватить. Ты ведь сегодня ехать собирался?

— Сегодня, — подтвердил я. — Лену и сына еще три дня назад переправил, а сам здесь дела заканчивал. Вроде со всем управился. Даже лошадью управлять научился… По крайней мере теоретически… Пойдем…

Я взял лошадь за повод, и мы пошли в обратную сторону.

— Никитин, наверное, обрадовался? — спросил Разумовский.

— Плотоядной радостью, — усмехнулся я. — Чувствую, первые два-три месяца будет нелегко. Он мне прочел целую лекцию о дезертирах и методах их исправления и воспитания. Намекнул

о штрафных ротах и дисбатах. Ты ему расскажи о миролюбии, а то он окаянствует в праведном гневе… Кстати, он особо подчеркивал, что берет в угро одного, а не двух. Сложно мне будет убедить его, что ты одумался, отрекся и раскаялся. Мне и самому с трудом верится… Ты в город зачем едешь?

— Позвонила одна прихожанка…

— О-о!

— Нет, это другое…

— У-у!

— Тоже не то. Говорю тебе: просто надо поговорить с одной девушкой. Разобраться. Объяснить. Научить. Ее мать беспокоится. Говорит, что та сошлась с человеком, рядом с которым находится в постоянной опасности. Вроде бы это один из так называемых «новых русских». И у него в последнее время участились разного рода неприятности, связанные с его бизнесом. А отражается все на ней. Она его «слабое место», вот в нее и целятся. Два дня назад похитили…

— И ты, разумеется…

— Нет, ее уже вернули. Бизнесмен заплатил выкуп, и ее вернули. Сейчас с ней все в порядке, если не считать психологической травмы и постоянного ожидания опасности…

— Вернули? — удивился я. — Странно…

— Хорошо хоть вернули, могли бы и… Ты знаешь, как это обычно бывает. Вот и просила ее мать приехать, поговорить с дочерью, найти какое-то решение. Если так и дальше будет продолжаться — до дурного может дойти. У нее ведь только мать и бабка остались. Отец умер, когда она еще совсем маленькая была. Мужчины в доме нет, а ее мать просто извелась. Представляешь, каково для нее все это?.. Нужно съездить, посмотреть. Может быть, удастся найти какой-то выход.

— Хуже нет в чужие семейные дела лезть, — покачал я головой. — За них все равно никто ничего не решит.

— Ситуация сложная. Даже опасная. Ее мать очень беспокоим и, Коля. А я хочу просто разобраться…

— А как же все эти телохранители, охрана, служба безопасности? Если он действительно богат, а не «бизнесмен» «одним кооперативным ларьком…

— Зимин, — сказал иерей. — Михаил Глебович Зимин.

— Тот самый?! И это у него возникли такие проблемы? странно. Состоятельный предприниматель, владеющий | отпей торговых точек, банком, студией звукозаписи, заводом И кучей всевозможных предприятий, не может обеспечить безопасность своей девушки?.. Отправил бы ее куда-нибудь на Карибские острова — и дело с концом. С его деньгами, связями и возможностями он мог бы и роту ОМОНа нанять для ее охраны. Броневичок вместо «мерседеса» купить. Дом, надежный как форт Нокс, отстроить…

Всю жизнь под охраной ОМОНа ходить не будешь, а на каждый броневичок всегда найдется свой противотанковый комплекс «Фагот». Нет, Коля, у них тоже все не так просто. Чтобы получить что-то, нужно чем-то пожертвовать — гласит восточная мудрость. И иногда это больше, чем обычные трудности на пути к достижению цели. В данном случае — это безопасность близких. Можно максимально усилить охрану, прибрести новейшие средства защиты, нанять лучших специалистов, но даже с их помощью обеспечить свою безопасность не удастся. Я хочу своими глазами увидеть, что происходит, и, может быть, мне удастся найти ответ… А уж как они им воспользуются…

— Судя по тому, что я слышал о «новых русских»… тебе лучше вообще с ними не встречаться. Это все равно что цветы в пустыне сажать. Не приживаются — нет питательной среды.

— Не может такого быть, — уверенно возразил иерей. — В каждом человеке есть что-то хорошее. Изначально хорошее. Потом он заметает это хорошее — лживыми критериями, истинами, и взглядами, высушивает страстями, облучает пороками… Но если человек любит, эта любовь, как влага, орошает его душу, пробуждает к жизни сокрытые в глубинах зерна совести, нравственности, ответственности. Позволяет этим росткам пробиться на поверхность, расцвести… А богатство… Смотря как к нему относится. Вот если бы тебе начали платить за работу, как платят полицейским в Америке, то по нашим меркам ты был бы очень состоятельным человеком. Но работал бы ты только за деньги? Как бы ты вое принимал это богатство? Дело не в количестве, дело в отношении.

— Да-да-да! — завопил я так, что лошадь шарахнулась в сторону. — Я бы работал за деньги! Я бы относился к ним, как… как… О, как бы я к ним относился!