Следствие по-русски-2

— Ты не пожалеешь, — сказала она. — У нас все будет хорошо... Ведь все будет хорошо, правда?

— Правда. Все будет хорошо. Я доведу до конца последнее дело и уйду. Я не буду рассказывать тебе всего, но если я сумею довести это дело до конца, то я получу полное право уйти и не стыдиться своего ухода.

— Это опасно?

— Нет, — улыбнулся он. — Мне эта мерзость не страшна. Это лишь одно мерзопакостное и скользкое щупальце Системы. Мы сумеем его обрубить. А потом я уйду. И ты будешь мне наградой, — он поцеловал ее. — Будешь?

— Буду, — согласилась она. — Только будь все же осторожен. Заклинаю — будь осторожен. Я люблю тебя и боюсь за тебя. Ты мне очень нужен. Очень.

* * *

Заметив выходящую из подъезда розовощекую девушку в мини-юбке из блестящей яркой ткани и в белой вышитой блузке, Ракитин поднялся со скамьи и негромко окликнул:

— Света!

Девушка испуганно оглянулась и, узнав Ракитина, досадливо закусила губу.

— Что вам надо? Что вы хотите от меня? Я не стану разговаривать с вами.

— Станешь, — жестко сказал Ракитин и, вынув из кармана листок с ориентировкой и фотографией, показал девушке. — Вот это — Тоня Гусева. Она пропала в сентябре прошлого года. Ей было двенадцать лет. Всего двенадцать. Ее замучили. Замучил подонок, поставляющий видеокассеты твоим боссам. Он убил ее, и неизвестно, сколько он убьет еще. Смерть таких, как она, приносит деньги твоим боссам и наслаждение этому подонку. Видишь ее? Совсем маленькая девчонка...

— Послушайте... Я ничего не знаю. Я выполняю только свою работу — и не больше. Это моя жизнь, и я распоряжаюсь ею сама. За свои грехи я отвечу, но за чужие не надо меня терзать и преследовать. Я никогда не встречалась с этим типом. Я даже почти не слышала о нем.

— Вот мне и надо это «почти», — сказал Ракитин. — Все. Любые, даже самые незначительные и неприметные детали.

— Я ничего не знаю.

— Не можешь не знать. Сергей Духович жил с тобой. Эта работа была непосильна даже для него, а стало быть, он хоть как-то, хоть в чем-то давал выход своему ужасу. И учти, что это он оставил своеобразное сообщение и про сорвавшегося с цепи садиста, и про твоих боссов, которые воплощают в жизнь его мечты. Как бы там ни было, каким бы человеком ни был Духович, но в последние дни жизни он понял, что это нужно остановить. Может быть, это была месть за предвиденную и ожидаемую смерть, не знаю. Но кассету он оставил. Это была его последняя воля. И ты поможешь ее осуществить. Ты жила с ним, значит, он не был тебе безразличен. А они убили его. И втаптывают в грязь тебя.

— Все равно, — глухо сказала она. — Мне уже все равно. Может быть, это лучше, чем мыть полы в какой-нибудь загаженной больнице или за одну и ту же зарплату работать секретаршей и ложиться под потного толстобрюхого шефа... Так я хоть четко знаю, что делаю, сколько получаю за это и чем рискую.

— А я и не стараюсь вернуть тебя на путь праведный, — сказал Ракитин. — Тебе жить, и тебе выбирать. Но это — другое. Ты понимаешь, что сейчас, в этот самый момент этот подонок может делать? Представь. А ты своим молчанием помогаешь ему. И ты сама понимаешь это.

— Оставьте меня в покое!

— Вспомни, Света, — попросил Ракитин. — Пожалуйста, вспомни. Я не прошу тебя давать показания и что-то подписывать. Просто помоги. Ну же, Света!

— Сергей ничего не говорил, — сказала она тихо. — Только один раз. Он пил... Страшно пил. Поэтому мы и разошлись. Его было не остановить, не удержать от этого безумства. Он напивался в стельку, до бесчувствия. Один раз он закричал во сне, и когда я его спросила, что с ним, он так нехорошо рассмеялся и сказал: «Скоро и меня так же... Это безнадежно и неотвратимо... Мне каждую ночь снится, что он гонится за мной на своем отвратительном, вонючем желто-грязном грузовике и хохочет. Кабина вся желтая, в бурых, кровавых пятнах, а в кузове...» Потом он замолчал, и больше мне ничего не удалось из него вытянуть. Он стал как больной, словно в бреду. Не жил, а бился в приступах, и только водкой глушил в себе все это. Я так поняла, что он работает с кем-то очень страшным. Он боялся этого человека. До смерти боялся. А ведь он был очень сильным... Больше я ничего не знаю. Он так неожиданно исчез. Я пыталась искать его, но...

— Грузовик? — задумался Ракитин. — Желтая кабина, а в кузове... Да, это похоже на правду. Очень похоже.

— Больше я ничего не знаю, — сказала она с надрывом. — Оставьте меня... Оставьте в покое!

— Спасибо тебе, Света, — сказал Ракитин. — Ты помогла нам. Спасибо тебе.

Он повернулся и пошел прочь. Девушка с тревогой смотрела ему вслед до тех пор, пока он не скрылся за углом. Тогда она с облегчением вздохнула, обернулась... и едва не застонала от ужаса: в двух шагах от нее, недобро улыбаясь, стоял горбун и нервно потирал квадратные ладошки.

— Наговорилась? — ласковым голосом спросил он. — Все, что знала, рассказала? Говорливость на тебя напала?

Оцепенев от страха, она смотрела на него широко раскрытыми глазами, не в силах ни бежать, ни оправдываться.