Следствие по-русски-2

- Скорее всего сказка, — впервые согласился он с Беловым. — в детстве меня тоже увлекала эта идея. Но то — в детстве. Маль­чишки всегда клады разыскивают. А как ума поднаберутся, так все на свои места становится. Нет, уж за что его и убили, так точно не за это. Если б он и нашел клад, то прежде всего нам бы сказал. Сколько мы этим в детстве бредили... Неужели сдержался бы и не похвастался? Нет, не верю.

- Ладно, пойду я, — соскочил с подоконника Белов.

- — Дел у меня много и на сказки время тратить жалко. Коль возникнут какие вопросы — приходите в любое время. А если найдете что-то .Я вас очень прошу, поставьте меня в известность. Хорошо?

Если найдем, — кивнул я. — Скажите, а не могли бы вы...

И замолчал, пристально глядя на Белова. Положив руку на подоконник, он стоял в небрежно-продуманной позе идеализированного киногероя. Заметив мое нескромное внимание, несколько удивленно поднял левую бровь. Разумовский подтолкнул меня локтем, но я не обратил на это внимания.

- Отойдите от окна, — попросил я Белова.

 Белов недоуменно посмотрел на меня, перевел взгляд на иерея, пожал плечами и отошел к столу, где вновь принял позу «естественно вписывающегося в интерьер человека».

- Вы что-то хотели спросить, — напомнил мне Крутин.

 — Что? - очнулся я. — Спросить? Да, спросить... Вы не могли бы сделать мне ксерокопию этой фотографии?

И протянул Белову фото с изображением Игонина.

- Хорошо, я пришлю секретаршу с ксерокопией, — пообещал онl, а что вас так заинтересовало в окне?

- Я просто задумался, — соврал я. — Со мной такое бывает.

- Понятно, — кивнул Белов. — Ко мне вопросы еще есть? Тогда всего доброго.

Он вышел, а я опять замолчал, разглядывая подоконник.

— Чем еще могу быть полезен? — напомнил о себе Крутин.

— Простите, — я окончательно вернулся в реальность и сооб­щил: — Пожалуй, я узнал все, что нужно. Пока — все.

Все та же симпатичная, длинноногая секретарша вошла в ка­бинет и передала мне фотографию вместе с ее ксерокопией. Я убрал их во внутренний карман пиджака и поднялся.

— Благодарю вас, Анатолий Владимирович, — сказал я. — На­деюсь, мы еще увидимся. Всего доброго.

— Если смогу еще чем-нибудь помочь, заходите, — сказал ди­ректор.

Мы простились и вышли. На улице Разумовский укоризненно поинтересовался:

— И зачем ты отдавал им в руки эту фотографию? А если преступник — один из них? Ты можешь быть уверен, что это не так? Ведь хотел кто-то похитить эту фотографию? Даже не побо­ялись залезть в квартиру в присутствии Дарьи Михайловны.

— Это уже не имеет смысла, — заявил я. — К тому же они видели эту фотографию десятки раз.

— Насколько я понимаю, у тебя появились какие-то догад­ки? — спросил иерей. — Иначе с чего бы это ты вдруг уставился на Белова, как баран на новые ворота?

— Догадки, они и есть догадки. Проверить нужно, а потом решать, как их использовать. Вот что, батюшка, — решился я, —' чтобы время не терять, давай-ка разделим работу на части. Ты поедешь в отдел, на территории которого произошло убийство, и узнаешь все, что можно узнать, про обстоятельства смерти Дудченко. А я загляну к одному знакомому архивариусу.

— Что ты у него забыл? При чем здесь архивы?

— Хочу кое-что узнать об архитектуре, — пояснил я. — Есть одна идея. Но об этом потом.

— Ну-ну, — недоверчиво протянул иерей. — Загадки загадывать — это мы мастера. Вот если б и отгадывали так же ловко. Где встретимся?

— У меня дома. Часа через три.

 Савелий Варфоломеевич Батюшкин жил неподалеку от стан­ции метро «Рыбацкое». Телефона у него не было, и я изрядно рисковал , добираясь на другой конец города без предваритель­ного уведомления о своем визите. Но, на мое счастье, архитектор оказался дома.

- Что-то ты совсем позабыл про меня, старика, Николай, — Пожурил он меня. — Больше года не появлялся.

- Так уехал я из города, Савелий Варфоломеевич, — попытался оправдаться я. — Людно здесь стало, суетно.

— Всегда людно было, насколько я помню, однако город ты любил.

— Я и сейчас его люблю. А «людно» не оттого, что людей много, А от того, что злые стали да раздражительные. Когда народ доб­рый и веселый, то и дюжине человек в одной комнате не тесно, а вот если озлобится и одичает, вот тогда и в огромном городе не ужиться. Сейчас слишком заметно стало, что свыше пяти миллионов здесь проживает.

- Ну, на Руси еще и не такое было, — отмахнулся Батюшкин, ставя на плитку закопченный чайник. — Это вы, молодые, избаловались. Если б знали, как на Руси по-настоящему туго приходилось, на нынешние-то проблемы и внимания не обраща­ли Уж если кому и жаловаться, так это мне, старику. Но ведь не плачусь, и не лезу на баррикады, хотя до нитки обворовали и предали. Уверен, будет на Руси жизнь, достойная нашего народа скоро будет.

- Да вы никак в гадатели подались? — рассмеялся я. — Что это вас вдруг к предсказаниям потянуло?