Следствие продолжается

— Хорошо. Продолжайте наблюдение, а я уточню, не имел ли кто-нибудь из этой компании доступа к тиру или магазину.

— Игорь Николаевич, а если сделать у них обыск?

— Нельзя. Во-первых, маловероятно, что оружие спрятано дома. Во-вторых, какие у нас улики против них? Никаких. Так что давай пока наблюдать, а заодно и замысел их разгадывать. Чует мое сердце, не зря они на сберкассу со стороны любуются. Мы с Савичем попробуем Асаевича расшевелить. Может, что и скажет о Бусле. Кстати, где Осипов?

— Он следит за Черепниным. Недавно звонил дежурному, сказал, что находится в районе мельничного комбината.

— Там трудно вести наблюдение. Частный сектор, людей ходит мало. Попроси, пожалуйста, ко мне капитана Сикорского, я направлю его к Осипову.

Майский вышел из кабинета и через несколько минут возвратился вместе с Сикорским. Ветров тщательно проинструктировал капитана и на прощание сказал:

— Передайте Осипову, чтобы был осторожен.

Майор направился в кабинет Савича. Через несколько минут они вышли во двор, и вскоре милицейский газик доставил их к следственному изолятору. Прошли в кабинет, стали ждать, пока приведут Асаевича. Савич, устроившись у стола и доставая из папки бланк протокола допроса, спросил:

— Как думаешь, Игорь Николаевич, почему Асаевич нам ничего не сказал о Бусле?

— Сам об этом думаю.

Асаевича ввел молоденький сержант. Савич кивнул на прикрепленный к полу табурет:

— Садитесь, Асаевич.

— Спасибо, уже сел, причем, чувствую, надолго.

— Тогда присаживайтесь, — предложил следователь. — А сколько вам сидеть — суд решит, но, думаю, гораздо меньше, чем если бы мы не «помешали» вам довести дело до конца. Так что, Степан Михайлович, вы нам в какой-то мере должны быть благодарны.

Асаевич улыбнулся и, присаживаясь, сказал:

— Послушаешь вас, так можно подумать, что уголовный розыск спас меня.

Савич перешел к делу.

— Скажите, Асаевич, почему вы вам ничего по сказали о Бусле?

Асаевич растерялся:

— О Бусле? А что я мог сказать? Он, по-моему, к вам никакого отношения не имеет.

— Скажите, фамилии Логацкий, Костылецкий, Герцович вам знакомы?

— Нет, даже не слышал.

— Как вы думаете, Бусел знаком был с Хоревичем?

— Этого не знаю.

Савич остался записывать показания Асаевича, а Ветров поехал в больницу. Дела у Шатилова были по-прежнему плохи, и майору ничего не оставалось, как ехать к себе.

Тревожные мысли беспокоили его. «Уже который день, — думал он, — стараемся раскрыть преступление, а толку все нет. Если верить Асаевичу, то Бусел не знал Хоревича. И в то же время Хоревич хорошо знал жену Логацкого. Если правда, что она дала ему один из похищенных пистолетов, то знал очень хорошо. Сам же Асаевич знаком и с Хоревичем, и с Буслом. Не слишком ли много случайностей? Хотят сбить нас с толку? Тогда кто? Не выпустить бы из поля зрения кого».

 ОСИПОВ ПРОПАЛ

Машина остановилась у здания Управления. Стоявший у входа Сикорский бросился к майору:

— Игорь Николаевич, уже больше часа не отвечает Осипов.

— А где вы с ним расстались?

— На улице Андреевской. Там Черепнин встретился с каким-то мужчиной. Сорок минут разговаривали, а затем разошлись. Я пошел за Черепниным, Осипов — за мужчиной. Я несколько раз связывался с ним. Последний раз он сообщил, что находится на улице Коллективной, и попросил его не вызывать. Когда понадобится, выйдет на связь сам. Я провел Черепнина до дома, там и смена меня нашла. Вместе вызывали Осипова. Не отвечает. Наверное, выключил рацию.

Ветров нахмурился:

— Ничего не скажешь, дисциплина. Напишите рапорт, дайте приметы человека, которого он повел.

Ветров доложил заместителю начальника Управления Матвееву об Осипове. Полковник распорядился направить в район Коллективной группу для розыска лейтенанта. Радист каждые десять минут выходил в эфир… Осипов не отвечал.

 ЧТО С ОСИПОВЫМ?

Ветров забежал домой. Пока жена готовила ужин, занимался с сыном и дочерью. Как мало у него было времени!

Жена, предоставляя ему возможность хоть немного отдохнуть, не торопилась приглашать к столу. Она включила телевизор. Шел концерт с участием Людмилы Зыкиной. Игорь Николаевич благодарно улыбнулся жене. Он любил песни. Плотно сжав губы, неотрывно смотрел на артистку. Казалось, что, кроме песни, в этот миг для него ничего не существует. Дочь, взобравшись папке на руки, крепко обхватила ручонками шею, лепетала о чем-то своем, важном и радостном. Игорь Николаевич что-то отвечал ей. Но мысли его были далеко. Мучила неясная тревога.

«Что это со мной? — подумал. — Может, не сделал что?»

И вдруг понял: Осипов! Он не выходил из головы. Взглянул на часы — десять.

Быстро поел и вышел из квартиры.

ЧЕРЕПНИН МОЛЧИТ

Матвеев был у себя. По его лицу Ветров видел — полковник озабочен и встревожен.

— Анатолий Семенович, а что, если нам поговорить с Черепниным?

— Я уже сам об этом думал. Но под каким предлогом?

— Думаю воспользоваться тем, что он бывает на базаре. Интересуемся, мол, кражей голубей прошлой ночью. Попытаемся выяснить, где он был сегодня и с кем встречался. Заодно убедимся, насколько охотно он назовет нам того человека.