Следствие считать открытым

Очевидно, лесняк не умел бить на скаку — за пару шагов до меня он соскочил на землю, криво усмехнулся, крякнул и взметнул свое сокрушительное оружие над головой.

Время замерло. Я явственно почувствовал Грань — незримую черту между жизнью и смертью. Сейчас она пролегала по острому лезвию секиры, на расстоянии трех локтей от моей души, и звенела тонко, почти неслышимо, словно перетянутая стальная струна, готовая порваться в любой момент. Почему он медлит, почему не бьется мое сердце? Может быть, я уже умер?

Откуда-то доносится легкий свист. Медленно-медленно, как во сне, в грудь лесняка, пробивая кольчугу двойного плетения, впивается стрела с белым опереньем. Я смотрю в его изумленные глаза и чувствую, что ощущает человек, перешедший Грань. Незримая струна, связывающая тело и душу, оборвалась… навсегда.

Значит, мое время еще не пришло. Позади меня, в полуразрушенной арке, стояли, купаясь в лучах восходящего солнца и сверкая зеркальными доспехами, девять всадников в белых плащах и на белоснежных конях, точных копиях Белоснежки Штыря.

Рыцари Единого Храма. Хранители веры. Борцы за справедливость. Охотники за моей головой.

Пока Таниус и Штырь вытаскивали меня из-под павшей лошади, белые плащи совещались, кивая на строй наемников, разворачивавшийся на ходу в боевой порядок. К нам подъехал один из храмовников, с белым командирским султаном на шлеме, точная копия которого венчала голову его коня. По длинному, развевающемуся пучку волос на затылке было понятно, что это женщина — видимо, та самая особа, что своей уязвленной гордостью спровоцировала битву под Травинкалисом. В результате от ее армии осталась лишь горстка людей, но этой гордячке все неймется — она снова рвется в бой, а белый конь под ней так и приплясывает.

— Вас преследуют слуги Тьмы, — произнесла всадница низким, но редкостно глубоким и звонким голосом, откидывая забрало. — Я, Региста Каштановая Прядь, командор ордена Храма, предлагаю вам защиту и покровительство.

Какая встреча! А я ведь тебя узнал — та самая загадочная особа из приемной короля Владимекса. Тот же рост, тот же хвост… Интересно, что ты там делала? Однако командор Храма — женщина?! И это при том, что в свои ряды Храм принимает только мужчин! Видать, точно конец света на носу. Ну да ладно, хочешь сражаться на нашей стороне — милости просим. А если вы из этой схватки живыми не выйдете — всё мне меньше проблем…

— Мы рады принять вашу помощь! — льстиво ответил я и подобострастно поклонился.

Когда я поднял голову, командорши уже и след простыл, лишь длинный, развевающийся по ветру хвост волос выделял ее среди остальных храмовников, — белая девятка, подняв длинные, сверкающие на солнце клинки, мчалась навстречу стремительно приближавшейся черной вражеской лаве.

Девять против двух сотен. Фанатики-самоубийцы, что тут еще скажешь. А мы засядем в крепости — там хоть немного продержимся.

Взобравшись на стену, я стал наблюдать за ходом сражения. А проходило оно очень странно и интересно — пока мы лезли на стену, храмовники прорвали строй противника точно посередине, потерь не понесли, зато наемники потеряли человек двадцать. Крылья лавы сомкнулись, разворачивая строй в обратную сторону. На этот раз вражеский эскадрон даже не успел набрать ход — маленький белый отряд вновь атаковал его по центру.

Но как они сражались! За движением их мечей совершенно невозможно было уследить — это был просто какой-то стальной вихрь, косящий врагов направо и налево, вдоль и поперек. Пройдя сквозь вражеский строй, как раскаленный нож сквозь масло, они развернулись и вновь проделали тот же самый смертоносный маневр, после чего численность вражеского отряда сократилась наполовину.

Армия противника оказалась разбитой на два отряда и сменила тактику — при следующей атаке рыцарей Храма основные силы расступились перед ними, а небольшая группа, человек пятнадцать — двадцать, начала заходить в тыл воинам Света. Но отступавшие оказались спиной к храмовникам, чем те не замедлили воспользоваться, обстреляв врага из луков на полном скаку и нанеся ему этим большой урон.

Битва в пустыне стихала — около полусотни уцелевших наемников, ожесточенно пришпоривая коней, спасались бегством вниз по ущелью, а храмовники, окончательно раздробив силы врага, отстреливали их одного за другим. Тем временем «обходной» отряд, завершая свой маневр, вышел к руинам. Сообразив, что битва проиграна, а путь к отступлению отрезан, наемники пришли к той же идее, что и мы часом раньше, — занять оборону в крепостных стенах.

Полтора десятка всадников устремились к воротам, защитить которые мы были не в состоянии. Одного подстрелил Штырь, еще одного сшиб камнем Таниус, но остальные ворвались во двор и сразу же полезли на стены. Я, не раздумывая, разрядил свой арбалет в озверевшего коренастого бородача, ошибочно посчитавшего, что он тут всех голыми руками порвет. Времени на перезарядку не было — на меня навалились сразу двое солдат из данийской конницы и оттеснили в полуразрушенную башню.