Следствие сквозь века

Находки были любопытными. Альварес нашел в залежах ила человеческий череп и медный, со следами позолоты небольшой медальон с гротескной маской какого-то бородатого божества.

Андрей добыл в этот день из колодца нефритовое ожерелье и три медных колокольчика — все расколотые и с оторванными «язычками».

— Чем объяснить, профессор, что металлических находок становится больше? — поинтересовался он. — Может, даже после того, как древние города оказались покинуты, люди жили по-прежнему в окрестных селениях, возвращались на старые места, снова приносили жертвы к прежним святилищам?

— Кое-какие данные как будто говорят за это, — задумчиво ответил Альварес, разглядывая колокольчики. — К сожалению, мы не можем точно датировать каждую находку. Копаемся в иле наугад, а по-настоящему надо бы вести раскопки постепенно, снимая слой за слоем. Но под водой этого не сделаешь.

Вечером старый Бенито отозвал профессора в сторону и долго что-то говорил ему, то и дело оглядываясь на сумрачную чащу леса.

— Что случилось? — спросил Андрей, когда помрачневший Альварес вернулся к костру,

— Говорит, что кто-то бродит в лесу. Он наткнулся, гоняясь за мулами, на сломанную ветку. И след свежий.

— Может, ее сломал ягуар? — сказал Андрей.

— Нет, ветка сломана на высоте человеческого роста.

— Это могла сделать и обезьяна.

— У Бенито глаз острый.

— А может, тут бродят лакандоны? — высказал предположение Франко. — Индейцы ведь обычно таятся, без крайней нужды не выходят к незнакомым людям. Кому еще взяться в этой глуши?

— Возможно, ты и прав, как всегда, — вздохнул Альварес.

На другой день профессор выкопал из ила глиняную маску с изображением бога огня, а Буланов нашел два наконечника от копий — один кремневый, другой из превосходно обработанного обсидиана — и еще два медных колокольчика.

— Опять разбитые, — с огорчением и даже вроде бы виновато сказал он, подавая их Альваресу.

Тот посмотрел на его обескураженное лицо, покрутил головой и расхохотался.

— Нет, вы все-таки неисправимый дилетант, мой друг, — сказал профессор насупившемуся Андрею. — Вот вас даже огорчает, что колокольчик разбит. А меня это радует.

— Почему?

— Франко, я устал, объясните ему вы.

Помощник начал втолковывать Андрею своим тихим, печальным голосом:

— Эти находки лишний раз подтверждают: да, мы не ошиблись, и колодец, несомненно, имел жертвенное назначение. Ведь эти колокольчики — тоже жертвы богам и достаточно ценные, если учесть, что их выменивали на ткани, птичьи перья, может быть, даже на рабов и везли сюда откуда-то издалека по дорогам — сакбе, проложенным через джунгли. Они потому и расколоты, что приносились в жертву. Видимо, это делалось специально…

— Зачем?

— А вы встаньте на точку зрения какого-нибудь из древних майя, приносившего эту жертву, — ответил Альварес, опередив своего помощника, — попробуйте хоть на миг перевоплотиться в него. Человека, принося в жертву богам, убивают. Значит, так же следует поступить и с вещами, приносимыми в жертву: сначала сломать, «убить» их. Поэтому-то и разбивали колокольчики, раскалывали вот такие ритуальные диски, половину которого мне сегодня посчастливилось найти. А вам подавай непременно целую хрустальную вазу или золотую статую, тогда только вы обрадуетесь находке!

Профессор рассуждал, стоя у костра, и, все более распаляясь, размахивал руками. Его чудовищная тень металась и приплясывала по глянцевитой листве деревьев, обступивших костер плотной стеной со всех сторон. А по другую сторону костра сидели на корточках рабочие в огромных соломенных шляпах и, полуоткрыв рты, внимательно и завороженно слушали Альвареса.

Когда он угомонился, присел рядом с Андреем и, посасывая неизменную сигаретку, начал делать какие-то записи в пухлом блокноте, время от времени останавливаясь и надолго в задумчивости глядя в огонь, рабочие начали потихоньку переговариваться между собой, словно обмениваясь впечатлениями от его бурного монолога.

Это было забавно, но еще больше развеселило Андрея, когда Альварес вдруг опять вскочил на ноги и разразился новой речью, на сей раз обращаясь уже прямо к рабочим и даже гневно грозя им пальцем.

«Уж не уточняет ли он какие детали, опасаясь, что рабочие его не так поняли? Форменный семинар какой-то в джунглях получается», — подумал Андрей. Он понимал лишь отдельные слова, так запальчиво и быстро говорил профессор.

Выждав, когда он кончил, снова уселся у костра, Андрей с интересом спросил:

— Что это вы им доказывали? Я ничего не понял, но у вас несомненный дар проповедника.

Франко хихикнул.

— Просто мне надоела их глупая болтовня, — сердито ответил Альварес. — Такое плетут, уши вянут.

— По поводу ваших рассуждений?

— Да нет! — отмахнулся профессор. — По-моему, из всего, что я вам говорил, они поняли только слова: «приносить в жертву». Да еще, пожалуй, выражение «залезть в шкуру», только они его неверно истолковали…

— То есть?