Следствие сквозь века

— Просто порвался! Дождешься ты, что она развалится у тебя в воздухе на куски, твоя тарахтелка.

— У меня машина хорошая, — насупился обидчиво Джонни. — Бензопровод был подпилен.

— Подпилен?

Летчик кивнул.

— Твои дружки постарались? Ловко… Помню, читал я еще в детстве одну английскую сказочку. Там герой — забыл уж, как его звали, — всем приносил несчастье, даже когда хотел доброе дело сделать. Притягивал он к себе злых духов. Так и ты. Я сразу понял, что знакомство с тобой добра не принесет, — профессор начинал по привычке все азартнее размахивать руками, словно сердитый петух крыльями. — Нет, теперь уж я непременно засажу их за решетку, этих бандитов!

— Все в руках божьих, — наставительно заметил Джонни, пряча лукавую усмешку под набухшими веками. — Они думали одно, а получилось другое. Хотели отправить нас на тот свет, а помогли попасть в Толуске, где, похоже, вы узнали хорошие новости. Судьба…

— Судьба! А если бы бензин вытек получасом раньше?! Счастье, что ты случайно забрал так далеко к востоку и оказался поблизости от Толуске. А где бы ты сел в лесу?

— И это вовсе не случайность, а предопределение, — невозмутимо ответил Джонни. — Пресвятая дева вовремя напомнила мне, что здесь можно выпить холодного пива. Так что мы все равно бы сели в Толуске.

Задохнувшийся от негодования Альварес махнул рукой и, откашлявшись, прохрипел:

— Тебя не переспоришь, упрямый мул. Пива ты уже хлебнул, я вижу. А где теперь доставать бензин? Не у настоятеля же просить…

— Бензин уже залит, можно лететь, — пожал плечами Джонни. — Друзья меня всегда выручат.

Через четверть часа они в самом деле благополучно взлетели — правда, изрядно помяв все овощи на огородике.

ЧУДЕСНЫЕ НЕОЖИДАННОСТИ ПРОДОЛЖАЮТСЯ

Внизу плыл бесконечный дремучий лес. А Буланов пытался представить себе, как выглядела эта страна до прихода испанцев. Где они, куда делись — города, храмы, селения и поля, мощенные камнем дороги?

Ему вспомнилась песня, которую сложили в те времена индейцы майя. Ее донесла до нас, словно стон сквозь века, одна из индейских летописей Чилам Балам — «Книги вестников скрытых вещей»:

Ешь, ешь свой хлеб;

Пей, пей свою воду;

В этот день землю покроет пыль;

В этот день гибель придет на землю;

В этот день поднимется туча;

В этот день сильный человек захватит эту землю;

В этот день все погибнет;

В этот день ты закроешь мертвым глаза…

Конкистадоры грабили древние города, жгли прекрасные храмы, убивали женщин, детей, стариков. А потом пришли монахи, начали строить на пепелищах «божьи храмы» и усиленно просвещать неразумных и заблуждающихся уцелевших «младших братьев».

Безымянный историк погибшего народа так записал об этом в той же «Книге вестников скрытых вещей»:

«Потом начали проповедовать христианство, которое должно было стать всеобщей религией нашей страны. Потом начали строительство храма в середине города Тихоо: тяжелый рабский труд был уделом того времени. Потом начались казни на виселицах и пытки огнем, подносимым к кончикам наших пальцев. Потом на свет появились веревки и кандалы. Тогда дети младших братьев попали в жестокое рабство. Налоги собирались в больших размерах. Потом были провозглашены семь заповедей слова божия. Будем же сердечно приветствовать наших гостей: пришли наши старшие братья… "

Как он выглядел, этот «старший брат», святой отец Луис Торсаль, построивший храм на костях убитых майя?

Андрей никогда не видел его портретов, но в памяти почему-то всплывало лицо какого-то монаха — аскетическое, с запавшими щеками. Злые тонкие губы, глаза под набрякшими веками смиренно опущены долу, белоснежный воротничок высовывается из-под шелковой тонкой сутаны, а на шее — тяжелый серебряный крест…

Нет, это, конечно, не Луис Торсаль — настоятель какого-то скромного заштатного монастыря. Это ему вспомнился портрет епископа Диего де Ланды, прочно и навсегда пригвоздившего себя к позорному столбу истории своими зловещими «подвигами» в Юкатане.

Это ему, просвещенному епископу Диего де Ланде, обязаны мы тем, что от всей литературы древних майя уцелели лишь три неполные рукописи, над расшифровкой которых ученые бьются до сих пор. В древнем городе Мани была богатейшая библиотека, ее собирали веками. И вот в 1549 году туда приехал Ланда и приказал вынести все книги на площадь и сжечь.

Костры запылали по всей стране. Ланда так увлекся, что даже присвоил себе самочинно функции инквизитора и начал пытать и сжигать на кострах всех, кто имел несчастье попасть к нему в руки по обвинению в апостазии — «отступничестве от христианства и тайном жертвоприношении». Не щадили даже мертвых: выкапывали их из могил и тоже сжигали на кострах.

За столь фанатичную ретивость его пришлось на некоторое время отозвать в Испанию. А потом, через девять лет, он вернулся обратно и вдруг, словно спохватившись, начал старательно собирать и записывать уцелевшие предания погибающего народа. Но много ли их уже осталось? Ведь недавно он сам так старательно и беспощадно заставлял их забыть. И все книги сжег на кострах.