Следствие ведет блондинка (СИ)

- Ну, это вы еще наш мат не выучили, - усмехнулся ему Рубцов.

- Херр Шульц, а вы кого-нибудь подозреваете? Кто мог пытаться вас убить? Кто вообще затеял все это дело с мясом в колбасном цехе? – Тарасов отошел от окна и, приблизившись к длинному столу, стал рядом со стулом, на котором сидел немец.

Тот подумал с минуту, а потом развел руками:

- Я не знать. Русский технолОг усе не очень умный, когда надо мешать фарш. Вечно усе путать. Русский технолОг – теоретик. Практик – нет. Но я знать, что русский человек очень умный, когда надо положить деньги у карман.

- Иными словами он всех подозревает, - пояснил Рубцов и, схватив со стола дырокол, покрутил его перед глазами явно размышляя, сможет ли он засунуть эту штуковину себе в нос.

- Ну, может быть, вы что-то подозрительное вчера заметили? – не унимался Тимофей.

- Учера – нет. А за учера я видеть, как Ярославцев писать бумага, считать калькулятор у цех пельмени.

- Действительно подозрительно, - хохотнул Рубцов, - Этот Ярославцев производит впечатление человека, который вообще ни писать, ни считать не умеет.

- Я проверить пельмени за его работа, это собачий дерьмо. Я запретить фасовать это собачий дерьмо. Это не пельмени. Это позор.

Тарасов подошел к своему столу и, нажав кнопку селектора, строго проговорил:

- Тамара, пригласи ко мне Ярославцева из пельменного цеха через часок.

- Хорошо, - хрипнуло в селекторе.

- Еще, - не унимался херр Шульц, - я видеть незнакомый человек у колбасный цех. Я хотеть его звать, а он уйти. Я думать, что это человек у офис. Я его не знать.

- Это по твоей части, - вздохнул директор и посмотрел на Рубцова.

Тот кинул дырокол в корзину и в свою очередь обратил взор на немца.

- Как он выглядел?

- Человек быть высокий, крепкий, у белый халат. Темный рыжий. Нос горбатый. Глаза маленький, серый, уши у стороны. У левый рука большой шрам.

Рубцов пожал плечами и глянул на Тарасова:

- Лично я такого не знаю.

- Не смотри на меня так, словно этот темно-рыжего со шрамом на руке и с ушами во все стороны прибыл по моему личному приглашению. Я его тоже не знаю.

- А какой был шрам? – поинтересовался Рубцов.

- Вот так, - Густав изобразил волнистую линию от среднего пальца до середины предплечья.

- Внушительно, - впечатлился начальник охраны, - Если бы этот тип у нас работал, я бы его запомнил.

- Черт! Да как же они все к нам пролезают-то? – громко удивился Тарасов, - Китаец этот, теперь еще мужик со шрамом. У нас прямо не охраняемое предприятие, а проходной двор. Я теперь не удивлюсь, если выяснится, что украденное мясо выносят прямо через проходную!

- Не кипятись, - Рубцов потянулся к степлеру, взял его аккуратно двумя пальцами и повертел перед глазами, - Мы работаем над этим. Вполне возможно, что они выходят из-под земли.

- Конечно, как ниньзя, - съязвил начальник.

- Может и как ниньзя, - невозмутимо ответил Рубцов, - Я смотрел схему. Люки на территории завода никем не охраняются. И есть пара-тройка, которые пригодны для внезапных и незаметных появлений. Но никто же не предполагал, что к нам полезут шпионы. Прямо как тараканы, ей Богу.

- Что делать я? – напомнил о себе херр Шульц, - Я быть опасность?

- С точки зрения логики, опасность вас уже миновала, - попытался успокоить его начальник охраны, - Если вчера злоумышленник еще мог думать, что вы ничего не сказали дирекции завода, то сегодня он на это уже не надеется. Так что вас вряд ли снова попытаются убить. Скорее уж затаятся.

- Тогда я доводить подсчет у конец, - героически решил Густав, - Я делать подсчет убытки.

- Да делайте, что хотите, - отмахнулся Тарасов, которому этот немец теперь был как кость в горле.

Он не понимал, на черта доводить дело до конца и подсчитывать убытки, если эти убытки уже все равно не вернешь. А информация о них если и выйдет кому боком, то только ему. Однако он понимал, что немца не остановить. Он все равно подсчитает и выложит свои подсчеты через две недели, когда состоится очередное совещание акционеров.

«Интересно, - ему пришла в голову неожиданная мысль, - а ведь убийство херра Шульца в данной ситуации, пожалуй, выгодно лишь мне! - он нахмурился и помотал головой, - Хорошо, что он об этом не догадывается!»

***

На душе у Тамары было не хорошо. А если быть точной, на душе у Тамары было очень скверно. Поэтичная натура описала бы это состояние примерно так: «Черные тучи скрыли солнышко». Но Тамара отнюдь не была поэтичной натурой, поэтому никакие романтические эпитеты в голову ей не приходили. Вместо этого ей хотелось выть. Выть самым натуральным образом, как собаке в лунную осеннюю ночь, когда тело сотрясается от холода и голода. И несмотря на то, что секретарше удалось весьма плотно пообедать, да и в директорской приемной было достаточно тепло и в некоторой степени даже уютно, настроение у нее и не думало улучшаться.

«Меня уволят, - безрадостно думала она, без интереса раскладывая пасьянс на компьютере, - Меня подставили, а теперь уволят. Так, как это было в прошлый раз».