Следствие ведет блондинка (СИ)

Сейчас Андрей всячески пытался задавить в себе горячее желание, которое со вчерашнего дня уже успело прожечь его внутренности до острой боли. Он прекрасно понимал, что, накинувшись на Марго прямо здесь, в ресторане, он в лучшем случае заработает пощечину. С ней нужно говорить. Обсуждать то, что ее интересует. И хорошо, что она не завела разговор о маникюре, в котором он полный профан. Если ей хочется болтать о каком-то борце за истину, пусть будет борец за истину. Банкует она. Эти женщины всегда банкуют. Потому что мужчины рядом с ними абсолютно беззащитны.

- Что с вами? – ее алые губы тронула легкая полуулыбка. Разумеется, она знала наверняка, какие муки испытывает ее собеседник. И любовалась этими муками, как палач любуется своей работой, разглядывая мученика на дыбе.

- Густав… Густав… - из последних сил пробормотал Андрей, - нет тот ли это немец? Технолог вашего предприятия?

- Он самый, - Марго поняла, что в данный момент Нарышкина вряд ли заинтересует ее аппетит, поэтому неспешно сунула креветку в рот и так же неспешно прожевала ее.

Андрею нужно было время, чтобы собраться с мыслями для продолжения беседы. И она щедро подарила ему пару минут. После чего продолжила:

- Помните, мы спускались по лестнице, а он говорил по телефону. Он сказал тогда: «Наш уговор у сила. Я делать так, как обещать». Как вы думаете, кому он мог сказать такие слова?

- Хм… - Нарышкин схватил бокал вина и залпом осушил его. После чего хрипло изрек, - Да мало ли у него знакомых, которым он мог дать какие-то обещания.

- Хотите правду? – она склонила голову на бок, помолчала немного, а потом проговорила, - В Москве – ни одного. Вполне возможно, у него есть какие-то знакомые в его Германии. Но, согласитесь, странно, что он беседует с немцами на плохом русском.

- Странно, - кивнул Андрей, которого знакомые херра Шульца волновали меньше, чем проблема июньских набегов саранчи на поля штата Колорадо, - А что вы думаете по этому поводу?

- Хм… - Марго прожевала еще одну креветку, - Я хотела узнать, что вы по этому поводу думаете…

«Я думаю, что прямо здесь и сейчас готов содрать с тебя вот этот прозрачный шарфик, которой ты ошибочно принимаешь за платье!» - с некоторым ожесточением сказал себе Нарышкин. Однако пагубные мысли, которые любой психолог назвал бы неадекватными, патологически извращенными, а может быть даже асоциальными, никак не отразились на его лице. Он даже смог мило, совсем по-дружески улыбнуться.

- Я думаю, что ваш Густав, несмотря на свои странности, все-таки смог найти в Москве приятелей. С чем его и поздравим, - Нарышкин налил вино в бокал, поднял его, словно говорил тост за здравие херра Шульца, а затем снова выпил до дна в тщетной надежде, что алкоголь хоть немного ослабит его мучения.

- Таким деловым тоном, - Марго задумалась на мгновение, а потом решительно мотнула головой, - Таким тоном с приятелями не говорят. Разве что эти приятели задолжали ему крупную сумму денег. Или он им…

- Насколько я заметил, - Андрей промокнул салфеткой уголки губ, понимая, что ни черта вино не действует, и он по-прежнему остро желает накинуться на свою собеседницу с жаркими поцелуями, - Херр Шульц всегда говорит одним и тем же тоном – с едва сдерживаемой истерикой в голосе, - Он усмехнулся и мягко пояснил, - Хотя вполне возможно, это происходит от того, что человеку трудно говорить на чужом языке. Наверное, на своем родном немецком он использует иные интонации и говорит, как поет.

Марго задумчиво сунула в прекрасный алый ротик еще одну тигровую креветку.

Ее собеседник склонил голову и пронзил ее каким-то особенным, всепонимающим взглядом:

- А что вас, собственно, беспокоит? Вы его в чем-то подозреваете?

- Видите ли… - Марго сморщила носик, отчасти потому, что ей было непривычно говорить на столь странные темы с мужчиной, с которым они испытывали взаимную симпатию. Обычно при таких обстоятельствах и с собеседником даже вдвое меньшей привлекательности она изо всех сил ускользала от каких-либо серьезных обсуждений. Она болтала всякую чушь, даже не утруждая себя задумываться, что в этот момент слетает с ее языка, потому что «болтать чушь» она умела виртуозно. Она лилась из нее как музыка, которую приятно слушать, не особенно вникая в партитуру. Но теперь судьбы ее и этого французского Нарышкина переплелись столь странным образом, что сейчас ей вдруг захотелось обсудить с ним такое, что при иных обстоятельствах она даже не стала бы брать в голову, - Из Китая самолет летит довольно долго… А у стюардессы, как на зло, не было ни одного приличного журнала. Только какие-то политические газетки, от которых меня, извините, тошнит даже больше, чем от летного угощения. Заводить знакомства в самолетах я считаю неприличным, тем более что во всем первом классе летела только я и какой-то полупьяный гражданин китайской национальности. Так вот… поскольку заняться мне было абсолютно нечем, смотреть в окно самолета быстро надоедает, а спать сидя невозможно даже в кресле первого класса, мне пришлось смотреть кино.