Следствие ведут дураки

– Бандитам удалось скрыться, – сказал Карасюк, – мы предприняли погоню, но, как я сказал, было темно. Но потом я подумал и узнал в убийце того самого уголовника, что приходил к Рыбушкину (Осип вздрогнул и глухо выматерился: этого еще только не хватало до полного отпада!). Просто он был в другой одежде. Маскировался, быть может.

– А я запомнил, в чем был одет тот человек, – окончательно вылез из-за спины Карасюка старшина Гуркин, – он был во всем черном. В черном пиджаке и черных брюках. Весь – черный…»

Ваня ахнул.

Гуркин несколько раз повторил байку про то, что «там было темно», и видеосъемку прервал комментарий следователя, взявшего дело об убийстве Рыбушкина. Он сказал, что предпринимаются все меры для задержания предположительных исполнителей преступления. Со слов Гуркина и Карасюка составлен фоторобот преступников. Но ничего этого Ваня Астахов не слышал.

Он сидел, сжав голову руками, и в его голове крутилась только одна фраза – фраза, сказанная сельским ментом Гуркиным: «Весь – черный…»

– Это он, – бормотал Иван Саныч. – Это он… По следам, по пятам…

– Ты что думаешь, Рыбушкина убил тот человек? – проговорил Осип.

– Да.

– Да мало ли чего Гуркин наплетет-от! У него все, поди, черное в глазах было. В крапинку.

– Нет, это был тот человек…

– Да черт бы с ним, искать-то будут нас!! Когда мы засветились у Рыбушкина, ентот Карасюк был еще не особенно пьян, хотя, канешна-а… да. Но фотороботы он может засобачить вразумительные. Возьмут да всунут нас в СИЗО, как будто другова геморроя мало…

– Не каркай!! Ты говоришь: черт бы с ним! А я так думаю, что черт как раз с ним. Что же это за скотина такая, которая нас все время подставляет?

– Мы же ужо подумали на одного такого…

– Ансельм, что ли?

– Ну да.

– А они говорили про несколько человек? Что, этот человек, Ансельм он или нет – не один приехал? – дрожащим голосом выговорил Иван Саныч. – Они ведь и сюда приходили! Значит… значит, и прямо сейчас могут!..

– Да успокойся ты, Саныч. У ентих Карасюков да Гуркиных, наверно, в глазах… в глазах троилось. (Осип не подозревал, как он был близок к истине.) Они ж жрали самогонт, как… ебурт твой!

– Йогурт…

Телефонный звонок ударил по ушам, как будто полоснуло лезвием опасной бритвы по коже. Иван Саныч схватился рукой за горло и диковато покосился на Осипа, жутко изменившись при этом в лице, и выговорил:

– Может, не брать?

– Чаво енто? Чаво не брать-от? Возьми. Или давай я возьму. – Осип неспешно потянул из кресла свое массивное тело.

– А если это он… они?

– Не дуркуй, Саныч. Енто, наверно, Александр Ильич звонит.

Астахов съежил плечи, поколебавшись, все-таки взял трубку и сиротливо проблеял:

– Дда-а…

– Ты где был? – прозвучал голос отца. (Осип снова оказался прав, угадав звонящего.) – Я тебе названиваю весь день. Опять жрал бухло, что ли?

– Да я… не того… нет, в общем. А что, у тебя есть что-то новенькое?

– Есть новенькое. И очень интересное новенькое, между прочим.

– Нашли Жодле?

– Пока нет. Но вскрыли информацию на диске.

– И что там?

– А что там может быть, кроме разнокалиберных секретов, стыренных из соответствующих структур? Надо сказать, твой месье Жодле большой прохиндей. Конечно, арестовать его за эти штучки вот так запросто возможным не представляется, но…

– Так что там такое?! – воскликнул Ваня.

– Надо тебе сказать, драгоценный сынок, что это не телефонный разговор. Если мои замечательные знакомые из ФСБ прослушивают линию, то я, конечно, передаю им привет. Но если тебя так интересует содержимое жодлевского диска, то ты должен приехать ко мне в офис.

– Нет! Я сейчас… нет!

– Да что ты так орешь? Нет так нет. А вот диск, верно, следует передать властям.

– Не надо!

– Почему?

– Потому что если там в самом деле какая-то засекреченная жуть, но Жодле и Магомадова арестуют, меня притянут за уши как главного свидетеля, и мне мало не покажется.

– И к тому – прощай, наследство, – насмешливо прокомментировал Александр Ильич. – Не волнуйся. Я пока что не собираюсь давать ход делу, если ты не хочешь. Все-таки наследник у нас – это ты, так что с твоим мнением надо считаться, – тут Ване снова показалось, что в голосе отца прозвучала губительная насмешка. – А этого Магомадова и Жодле не так уж просто найти: пока что все мои усилия ни к чему не привели. Может, их нет в Питере.

– Может, и нет, – пробормотал Иван Саныч. – У тебя все?

– Нет, не все, но это, сам понимаешь, не телефонный разговор. Но самое важное я тебе сказал.

– Ну тогда пока.

И Ваня положил трубку.

* * *

Время продиралось сквозь прокуренный воздух кухни, как заблудившийся жираф сквозь густые джунгли – спотыкаясь, падая, цепляясь длинной шеей за лианы, врезаясь в стволы деревьев.

На сковородке ожесточенно дымилось несколько коряжек, в которых только разве что самый цепкий и пристальный взгляд мог различить сосиски; Осип курил одну папиросу от другой, Иван Саныч предавался кулинарному разврату, зачем-то засовывая огурец в синий трупик курицы.