Следствие ведут знатоки

Они обрели общий язык в долю секунды. Завороженный тем, как шалавая собачонка, с грехом пополам умевшая подавать лапку, сейчас по скупому жесту незнакомца ложилась, застывала в стойке, мчалась отыскивать брошенный камешек и, поскуливая от нетерпения угодить, клала найденное к его ногам, Сережа даже не заметил, что сообщил кучу вещей о своей семье.

Приезжий отсеял главное: отец мальчика в отъезде, мать на дежурстве, а тетя Зина стряпает фрикадельки с морковью.

…Чуть слышно щелкнул замок, и Приезжий вошел в переднюю. Огляделся, кашлянул, давая о себе знать. Из кухни выглянула Кибрит.

«Хорошо, что молодая, — подумал Приезжий. — Красивая — тоже хорошо. Все идет хорошо!»

Красивые женщины ни разу не огорчали Приезжего. С ними ему было немногим труднее, чем с Рикки.

Кибрит еще не видела его отчетливо, в подробностях. На нее только пахнуло опасностью.

— Что вы здесь делаете?

— Поджидаю хозяйку. Было открыто, и я позволил себе войти.

Открыто? Нет, такого за ней не водится. Осторожность! — предупредил внутренний голос.

— Я думаю, вы ошиблись дверью.

— Ни в коем случае! Имею адресок. Да и мальчик подтвердил, что именно здесь проживает Зинаида Яновна Кибрит. И что сейчас она дома одна… Племянник ваш, не так ли? Очень симпатичный мальчик.

«Грабитель?.. Насильник?.. Кто он?.. Я не понимаю. Не понимаю!»

— Что вам, собственно, нужно?

— Лично мне — абсолютно ничего, уверяю вас. Я пришел просить о снисхождении к одной заблудшей душе.

«Вот оно что! Шантаж. Никогда даже не думала о такой возможности».

Поняв, она как-то уравновесилась. Сказала холодно:

— Если не ошибаюсь, это связано с моей работой.

Приезжий развел руками:

— Увы… видит Бог, был бы рад прийти по другому поводу.

— Дома я о делах не разговариваю. Пожалуйста, на Петровку.

— Зачем же сразу гнать человека?

Перед ней стоял атлетически сложенный мужчина лет тридцати пяти. Ласковый, хитрый, наглый. Явно с примесью кавказской крови. В дорогом и слишком новом, необмятом костюме. По-русски говорил чисто, с какой-то трудно уловимой, но не южной примесью в манере выговаривать слова. Если б не ситуация, Зиночка нашла бы, что он несимпатичен, но недурен собой и не лишен своеобразного обаяния.

— Кто вы такой? Представьтесь.

— Это было бы бесполезно, поскольку перед вами сейчас никого нет. Я в настоящий момент знаете где? За столом с друзьями — их человек десять — и говорю красивый тост. И ни на минуту никуда не отлучаюсь.

В Кибрит поднялась буря протеста.

— Железное алиби. Понятно… Считайте, что ваша миссия не удалась. Прошу! — она указала на дверь.

Незнакомец снисходительно посмеялся:

— Напрасно, напрасно. У меня обоюдно интересный разговор.

— Не буду я с вами разговаривать.

— Будете, Зинаида Яновна. Придется.

Он запер дверь торчавшим изнутри ключом, положил его в карман. И тут она заметила, что руки у него в перчатках.

— Убирайтесь немедленно! Или я… — ей представился большой кухонный нож, чайник с кипятком… ее охватила неукротимая и, в общем-то, безрассудная жажда сопротивления.

— А что вы? — спросил он пренебрежительно, словно ребенка. — Ну что вы?.. Оружия наверняка нет, позвонить я не дам, крикнете — не услышат. Если только с кулачками на меня. Но женщина вы хрупкая…

Он двинулся от двери, приближаясь к Зиночке, и та медленно отступала в комнату, клокоча, но поддаваясь напору исходившей от него силы.

— Впрочем, о хрупкости это так, к слову, — ласково сказал он. — Уверен, что мы столкуемся по-хорошему… Скажите мне, Зинаида Яновна, должна ли быть в мире справедливость?

Почему-то вопрос этот отрезвил ее.

«Я веду себя глупо. Надо вслушиваться, что он говорит. Не мечтать о расправе с помощью кухонной утвари. Глупо. Глупо. Глупо».

Ей удалось затолкать свой праведный гнев на задворки души. Почти удалось унять омрачавшее разум возмущение.

— Я спрашиваю, справедливость должна быть? — повторил незнакомец.

— Справедливость есть.

— Увы, не всегда, — сокрушенно покачал он головой. — Далеко не всегда. Вот, скажем, один человек мучается, а другой нет. Несправедливо. Надо, чтобы никто не страдал или пусть страдают оба. Вы согласны?

— Ближе к делу, — отозвалась Зиночка, уже не задыхаясь.

— Браво!.. По вашей вине может пострадать один человек и его друзья. Если это случится, тогда пострадаете и вы.

— Только не пытайтесь меня запугать!

«Ишь ты! И глазом не моргнула».

Экспертша как-то не вполне укладывалась в представление Приезжего о красивых женщинах.

— Характер показываете? Ну-ну. А сердечко-то небось прыгает? Поверьте, сочувствую. Но что делать? Вы нас прижимаете, мы огрызаемся. Как говорится, борьба миров… Но вы же не захотите, чтобы что-то случилось с Сережей? Верно? Такой хорошенький мальчик, и вдруг…

Вот теперь Кибрит испугалась. Отчаянно, обморочно, как никогда в жизни. Где Сережка?! Ему давно пора быть дома! Она — невероятно!.. — она забыла о нем с появлением этого негодяя в передней!

Привычка владеть своим лицом отчасти скрыла от Приезжего степень ее паники, но и того, что он увидел, хватило для злобного торжества.

— Отчего вы молчите?

— Я слушаю, — с трудом проговорила Кибрит.