Следствие ведут знатоки

Коротким смерчем пронесся тогда Миша по соответствующим службам, получил адрес собесовского начальника и устремился в Марьину рощу с намерением хоть из постели его вытряхнуть, но добиться проку.

И снова фортуна отвернулась. В квартире царило молодое веселье: «У папы встреча ветеранов, а мама пошла в гости». Мишу не спрашивали, кто он да что, где состоится встреча, понятия не имели, но на вопрос, скоро ли отец вернется, замялись:

— Он как когда… по обстоятельствам.

И, видя, что Миша не понял, объяснили наиболее доходчивым жестом — щелчком по горлу.

Заманчивая перспектива — получить среди ночи на руки пьяного ветерана! Не всегда Токарев применял этот принцип на практике, но помнил его твердо: кипятиться попусту вредно и глупо. «Бойцы вспоминают минувшие дни и битвы, где вместе рубились они». И имеют право чокнуться за живых и мертвых, а если переберут, не нам их судить.

…С утра пораньше Токарев торчал у запертых дверей Киевского райсобеса, включавшего территорию, где Миркин приметил Чистодела в тапочках. Вчера служащие вслед за начальником разбежались пораньше; неплохо бы сегодня явиться вовремя.

Ага, кажется, первая ласточка. Зав или замзав: строгий взор, бесформенное пальто и начищенные ботинки.

— Вам чего, гражданин?

Удостоверение Петровки поставило его по стойке «смирно»:

— Немедленно будет исполнено!

Дальше, как говаривают оперативники, «было уже просто». «Просто» заключалось в том, чтобы поднять по картотеке всех Сергеевых, естественно, Петров Ивановичей. Из них отобрать тех, кто получает пенсию по болезни или травме и проживает в районе Плотникова переулка.

Часа через полтора, наглотавшись бумажной пыли, Токарев облюбовал пятерых Сергеевых. Оставалось еще раз сделать «просто»: уговорить зава бросить все дела и вместе объехать кандидатов в Чистоделы.

Зав уговорился, из Управления дали машину, объезд начался. Одного опасался Токарев — что Чистодел не был Сергеевым, а получало его корреспонденцию подставное лицо. Но авось до подобного уровня конспирации не додумался.

(По счастью, тогда не развился еще промысел, предлагаемый ныне в объявлениях: «Сдам в аренду абонентский ящик. Конфиденциально»).

Все посещаемые Сергеевы словно поджидали кого — сидели по домам, у всех накопились к собесу претензии и просьбы. Зав разрывался между их нуждами и нетерпением оперативника. Миша продолжал твердить себе, что кипятиться попусту… и т. д.

Четвертое посещение пролило бальзам на его душу. Полоса невезения кончилась.

— Мы из райсобеса, — зачастил зав. — Сергеев Петр Иванович здесь живет?

— Живет — слишком громко, — усмехнулась молоденькая соседка. — Бывает. Отсыпается после пьянок. В таких пределах.

— Он — инвалид, и у него трудовая травма?

— Раз в жизни заставили работать, конечно, с непривычки надорвался… А вообще-то у него ярко выраженный синдром Тита, — состроила она глазки Токареву.

Миша заинтересовался:

— Синдром… ага, это сумма признаков определенной болезни. Вы медик?

— Совершенно верно.

— При какой же болезни этот синдром Тита?

— А это, знаете… «Тит, иди молотить! — живот болит. — Тит, иди кашу есть! — А где моя большая ложка?»

Зав вдруг по-детски прыснул и долго не мог уняться.

— Вы плохо относитесь к нашему подопечному, — констатировал Токарев. — Он дома?

— Нет. Позвонил вчера, что поздно вернется и чтоб засов не задвигали. Но по сию пору не явился.

— И часто он в загуле? — осторожно поинтересовался Токарев.

Вероятно, слишком осторожно, потому что девушка внимательно осмотрела Мишу.

— Как соседка я на Петра Ивановича не жалуюсь. И, если человек получает пенсию, он волен расходовать ее, как ему нравится, разве нет?.. Вы правда из собеса?

— Мы выборочно обследуем условия жизни… — начал Токарев, замолчал, махнул рукой. — Сдаюсь, — и показал удостоверение.

— Что-то случилось? — забеспокоилась она.

— Сергеев курит?

— Как паровоз.

— Не заметили, что?

— «Беломор».

— У него есть родинка над губой?

— Да.

— Тогда я остаюсь. Спасибо вам, — обернулся он к заву. — Скажите нашим в машине, что я остаюсь здесь.

Он еще побеседует с девушкой, выяснит все, что та способна сообщить о прошлом Чистодела, его занятиях, родственниках, друзьях, а среди последних — что самое главное — нет ли кого, напоминающего шантажиста. Достойное внимания передаст Знаменскому и засядет ждать Чистодела-Сергеева. И да пошлет ему наконец судьба удачу после непрестанных его промахов в деле Миркина!

23

Однако ждать было уже некого.

Гораздо раньше, чем начал Токарев гулять под дверями собеса, в район Расторгуево срочно вызвали судебно-медицинского эксперта. Ему предстояло осмотреть и исследовать то, что где ошметками, где кровавыми кусками облепляло рельсы и валялось на шпалах. Тут по телу человека прошел товарняк. Ночным делом машинист даже ничего не заметил.

Работа «судмедика» — впрочем, трудно и работой-то назвать это ежедневное пропитывание смертью в самом тяжком ее виде — порождает в эксперте самозащитный рефлекс, запрещающий ему воспринимать чьи-то останки как… чьи-то останки. Перед ним только объект изучения, материал.