Следствие ведут знатоки

Очнулся он от тишины: замолк мотор самосвала.

Преследователи его шли по колее, меся снег, Гусев поругивался:

— Чего он думает добиться? Совсем очумел!

Огибая грузовик, Томин вспрыгнул на подножку, повернул ключ зажигания. Сделалось слышно, как по полю гуляет ветер. В расчистившемся небе висела полная луна, снежное поле искрилось.

А амбар стоял темный, молчащий, и вдруг от него остро пахнуло опасностью, и Томин непроизвольно переступил шага на два вбок (не подозревая, что инстинкт увел его из-под прицела).

Но — редкий случай — он не поверил себе. В амбаре всего-навсего осатанелый мужик. Допустим, даже супермужик. Однако встречались и похлеще. Не хватало еще перед ним робеть.

Гусев закурил, дожидаясь, пока Иван Егорыч разведает обстановку. Тот обошел амбар кругом, тихонько доложил:

— Все стены глухие. Только сзади вверху небольшое окошко. Без стекла.

Гусев задумчиво выпустил струю дыма и указал сигаретой на амбар. Ивану Егорычу объяснений не требовалось.

— Гражданин Багров!.. — громко окликнул он. — Михаил Терентьич! — Вроде официально, но вроде как и по-свойски.

— А-а, здравствуйте, наш участковый! — донеслось в ответ. — Старый друг.

— Выходите-ка по-хорошему! Все равно деваться некуда!

— Нет, Скалкин! Нельзя нам по-хорошему. Я с тобой еще за прежнее не посчитался, когда ты меня на трое суток!..

— Предупреждаю: если придется брать силой, будете отвечать за сопротивление представителям власти, — вступил Гусев.

— А ты меня прежде возьми! Проверим на прочность твою шкуру… представитель власти!

— Если у вас нож — еще одна статья, Багров. Еще срок.

Тот злорадно усмехнулся:

— А ты иди да посмотри, что тут у меня… Сроком напугал! Не будет мне больше никаких сроков!

Со стороны осаждающих бранчливая эта беседа носила характер чисто разведывательный: старались определить, насколько Багров пьян и агрессивен. Приглашая его выйти по-хорошему, ничего хорошего от него не ждали.

Гусев поманил своих спутников в сторонку на оперативное совещание.

— В окошко пролезете, Иван Егорыч? — спросил он.

— Если скинуть шинель…

— Тогда, товарищ майор, я предлагаю так: мы с вами вышибаем дверь, Скалкин одновременно с тыла, через окно. Согласны?

— Нет.

Гусев немножко удивился, но не заспорил. Наверное, у майора что-то свое на уме. Участковый же выдвинул новый вариант:

— Вообще-то можно разобрать часть крыши и взять его… под контроль.

Томин вообразил себе свалку внизу, в темноте, и Ивана Егорыча на крыше с его «контролем» при небогатом опыте учебных стрельб. Пардон, увольте. Это вам не на два голоса мяукать.

— Нет.

Томин решил последовать совету и мольбе женщины с хрустальными глазами: «С ним нельзя силой!..»

— Попробую образумить. Я для Багрова абстрактная величина, никаких дополнительных эмоций не вызываю.

— Можно попытаться, — заинтересовался Гусев.

— Но надо войти внутрь. Через стену не разговор, нет контакта.

— А вот это рискованно!

— Рискованно, товарищ майор! — всполошился Иван Егорыч. — Мужик здоровенный… себя не помнит…

— Он вас не впустит, — понадеялся Гусев.

— Да зачем это в одиночку… Багров того и не стоит, чтобы геройствовать!

— Простите, Иван Егорыч, за операцию в конечном счете отвечаю я. Вмешивайтесь, только если услышите борьбу!

Гусев, а за ним участковый выразили свое волнение тем, что крепко пожали Томину руку.

«Раньше в подобных случаях крестились и говорили „Господи, благослови!“» — подумал он, направляясь к амбару.

И — вот опять! — запах опасности ударил в лицо. Что за притча! Томин собрался и внутренне построжел. Мельком глянул на луну. Идеально круглая. Говорят, в полнолуние люди совершают гораздо больше безумств.

— Хочу кое-что сказать вам, Багров! — произнес он раздельно, обращаясь почему-то к стене правее двери. И именно оттуда хриплый голос осведомился:

— Это кто ж такой?

— Я человек вам неизвестный. Может, потолкуем для знакомства без свидетелей?

Щель между досками приходилась ниже уровня глаз, и Багров стоял, неудобно пригнувшись. Снаружи были враги. Еще недавно он воспринимал их иначе, без ненависти, сосредоточенной на Загорском. Теперь пистолет просился поработать против кого угодно. Этот крепыш в штатском, который явился знакомиться, тоже враг. Раз снаружи, то враг. И не о чем с ним толковать.

— На кой черт ты мне сдался? — спросил Багров, прилаживая ненадежнее дуло.

— Как знать, Багров… Я вот думаю, мы поладим. Ну? Впустите меня. Неужели побоитесь одного-то? А мой друг Пал Палыч Знаменский рассказывал, что вы человек отчаянной храбрости.

Томину случалось пользоваться именем Знаменского как паролем — и обычно срабатывало. Сработало и на сей раз. Напоминание, что есть на свете хорошие люди, на минуту сбило накал злобы в Багрове. Параллельно присоединилось кичливое желание доказать свою отвагу.

Он отвел пистолет и внимательно посмотрел в щель. Гусев с участковым застыли в отдалении. Устраивая игру в прятки, Багров не обдумывал стратегии и тактики; ждал ходов противника. Ход сделан. Чем же ответить?

— Ладно. Одного пущу. Только руки из карманов вынь. Вынь, говорю!