Следствие ведут знатоки

Мечась вдоль тротуара, а порой выбегая от нетерпения на проезжую часть, Стольникова ловит такси. Но то ли остановка тут запрещена, то ли по иной причине — машины не тормозят.

Тогда она достает полусотенную купюру и за уголок поднимает в протянутой руке.

Тотчас к тротуару подворачивает «Волга» с надписью «Аварийная».

Томилин в беседе с Гуторской пытается выяснить ее отношения с сослуживцами.

— Значит, прежний заведующий ушел на пенсию и прислали Стольникову.

— Да, прислали.

— По мне, надо бы вас назначить!

— Я бы тоже себя назначила, — сухо замечает Гуторская.

— У вас гораздо больше данных…

— Зато она умеет подольститься к мужчинам! — не удержавшись, поддается Гуторская на лесть. — Обошла, кого надо, в ГлавУРСе. Богатый опыт! Вы не видели ее трудовую книжку? Стюардесса, буфетчица на теплоходе, завтурбазой… Трех мужей сменила… Если кто поддерживал порядок на складе — так только я. Стольникова совершенно безалаберная!

— Вы связываете с этим и случившийся пожар?

— Почему нет? Где руководитель безответственный, там и люди распускаются!

— Безусловно, Евгения Антоновна, безусловно! А зачем вы в вечер пожара возвращались на склад?

— Что вы хотите сказать? — медленно произносит Гуторская, опешив от неожиданности.

— Я хочу услышать, что вы скажете.

— Забыла сумку с продуктами. Поставила на землю, когда запирала контору. И забыла.

— И в складское помещение не входили?

— Разумеется, нет!

— К сожалению, теперь этого не проверишь. А следствие установило, что был совершен поджог!

Некоторое время Гуторская переваривает новость.

— Ничего себе!.. Поздравляю — нашли преступницу! — Она взвинчена, но тон привычно едкий. — Скажите на милость, зачем мне?! Я материально ответственная! Зачем мне поджигать?!

— Можно сбыть «налево» все ценное и ликвидировать полупустой склад.

— Чтобы говорить такие вещи, надо иметь доказательства! — заходится от раздражения Гуторская. — Или помалкивать!

— Вы же просили к примеру, — невинно возражает Томилин.

Кибрит идет по коридору Петровки, помахивая от возбуждения рулончиком ватмана. Входит к Знаменскому.

Тот поднимает голову от стопы бумаг, переложенных тут и там закладками.

— Ничего, если я тебя оторву? — спрашивает она.

— А вы по какому вопросу? — бюрократическим тоном вопрошает Пал Палыч.

— Да по служебной надобности. Не угодно ли вам сплясать, товарищ майор?

— Недостача?! — догадывается Пал Палыч.

— Она самая! — Раскатывая рулон, Кибрит говорит: — Я с этой схемой не расстаюсь, уже замусолила… Наверно, археологам и то легче. У меня ощущение, будто с ног до головы в саже, сколько ни мойся!.. Двигаемся мы от передней стены, — показывает она по схеме, — и вот смотри, в этом квадратике что, по-твоему, лежало?

— Как сейчас помню, пальто на меху, Югославия, пятьдесят штук.

— Ни малейшей Югославии! Зола от стеллажей плюс что нападало с крыши!.. Есть и еще. Тут вот рядом значились телевизоры. Они честно сгорели, останки найдены. Зато транзисторы числом восемьдесят явно испарились до пожара!

— Еще?

— Пока все, Пал Палыч. Ведь только начали.

— А я Стольникову отпустил полчаса назад! Хотя… заикнись сейчас о транзисторах, скажут — куда-нибудь перенесли. Чтобы на допросе произнести «недостача», нужны результаты всей вашей работы. Ждать и ждать…

— Но ты-то понимаешь, что недостача была?

— Да… Была недостача. Была… — с оттенком сожаления подтверждает Знаменский.

— Однако плясать не собираешься? — Кибрит разочарована.

— Зиночка, за помощь огромное спасибо, без тебя — зарез! Но радоваться… Понимаешь, сидела заведующая, истово клялась всем святым, что пожар и ревизия — случайное совпадение…

— И ты поверил?

— Нельзя же никому не верить! Когда верится — верю.

— Я не о том. Но у тебя такой нюх на вранье!

— Я и сегодня ей поверил! — сердится Знаменский. — Даже сейчас верю, что не знала она о поджоге!

— Удивительно! По-твоему, Стольникова — невинная овечка?

— Разумеется нет!

— Тогда ты сам себе противоречишь!

— Обстоятельства противоречат. С одной стороны — недостача и ревизия. Чего еще? Ясно. А с другой стороны, я убежден, что пожар для нее неожиданность!

Стольникова выскакивает из «аварийной» у ворот склада — не своего, сгоревшего, а другого. Тут все как-то почище и посолидней. Вахтер важничает, словно церемониймейстер.

— Вы куда, гражданочка?

— Ленка на месте?

— Что еще за Ленка? — одергивает он. — Заведующая складом, товарищ Уварова, у себя.

— К ней я! — порывается пройти Стольникова.

— Минутку! — загораживает дорогу вахтер. — Вам она лично требуется?

— Лично и срочно!

— Обязан доложить. Организация? Фамилия?

— Скажи, Дуся пришла!

— Вы не покрикивайте. Доложу — примет. Или не примет. По усмотрению. — Он звонит по внутреннему телефону. — Елена Владимировна, Сидоров беспокоит. Тут вас Дуся спрашивает… Ясно. Будет исполнено. — Обернувшись к Стольниковой, говорит ледяным тоном: — Велела обождать. Присядьте пока.

Стольникова, округлив от безмерного удивления глаза, садится…

Уварова в своей конторке оглядывает небольшой стол, накрытый к чаю, достает коробку конфет. Она развязывает шелковый бантик на коробке, когда врывается разъяренная Стольникова: