Следствие ведут знатоки

Кудряшов (впервые заметно забеспокоясь). Зачем ты, Ирина, прибедняешься? (Знаменскому.) Я хочу, чтобы вы меня правильно поняли. Маслова — высококвалифицированный специалист, даю слово. По своему сладкому делу вуз кончила. Мы ей полностью доверили кондитерский цех. Зачем бы я стал администрировать? Волюнтаризм проявлять? Она хозяйничала на свой страх и риск.

Маслова. Это неправда! Во-первых, он утверждал ассортимент, а в ассортименте этих самых «эклеров» и «картошек» было девяносто процентов! Я их уже видеть не могла!

Знаменский (Кудряшову). Чем вы объясните такое однообразие?

Кудряшов (хитровато щурясь). А я лично сладкого не люблю. В рот не беру, даю слово! Солененькое, грибки под водочку — это да! Может, потому я за разнообразием и не гнался.

Знаменский (Масловой). Есть, во-вторых?

Маслова (с удовольствием нанося удар). Да. Ежедневно я получала от него указания, что и в какие магазины завтра отправить.

Кудряшов (с угрозой). Что с тобой стряслось, Ирина? Зачем это тебе надо?

Знаменский (Кудряшову). Отвечайте по существу.

Кудряшов. Обращаю ваше внимание на то, что нет никаких документов, которые подтверждают ее слова.

Знаменский. Работники магазинов сообщают, что именно вы приезжали договариваться о сбыте и вам они отдавали наличными половину стоимости «левых» пирожных.

Кудряшов (раздраженно). Это кто же именно под меня копает?

Знаменский. Вы встретитесь с ними на очных ставках.

Кудряшов. Встречусь — тогда посмотрим.

Знаменский пишет в протоколе. Кудряшов сверлит Маслову неприязненным взглядом.

Кудряшов. И чего мы с тобой не поделили, Ирина? Скамью подсудимых? Чего тебе вздумалось на меня капать?

Маслова (непримиримо). Прекрасно знаешь, что я сказала чистую правду!

Кудряшов (Знаменскому). Вы записали, что я не признаю, что вовлек Маслову?

Знаменский (спокойно). Сейчас запишу. Бумага — вещь терпеливая. Но вы сами себе противоречите.

Кудряшов. Это в чем же?

Знаменский. То заявляете, что не втягивали Маслову, то рассказываете, как загодя совали ей деньги.

Кудряшов (старательно изображая правдивость). Так совал просто для проверки: можно с ней работать или нельзя. Вы, гражданин следователь, не делайте из меня «паровоза» в этом деле. Статья у всех будет одна, а срок — это извините. Я и шестью годами обойдусь, мне пятнадцать ни к чему. Все было на равных. Начальники, подчиненные — это по официальной линии, а наше делопроизводство простое: мне моргнули, я кивнул, и вся бухгалтерия.

Знаменский. Но преступно добытые деньги распределяли вы?

Кудряшов. Ну, «черная касса» была у меня, верно. Только кассир — это ж вовсе не директор.

Знаменский. Все это малоубедительно. Есть показания других свидетелей…

Кудряшов. А я настаиваю, что никто ее не обольщал и не совращал! (С коварной ухмылкой.) Вот вы задайте Масловой вопрос: если она такая хорошая, так что же она мне, негодяю, поддалась? Чего ж не отказалась, не сбегала в ОБХСС?

Знаменский (смотрит на Маслову, короткая пауза). Вопрос резонный, Ирина Сергеевна.

Маслова (горячо защищаясь). Так я тебе сразу и поддалась?! А ты забыл мои заявления об уходе? Я три раза писала, а ты три раза рвал! А забыл, как грозился выгнать с волчьим билетом? С такой характеристикой, что никуда не возьмут?

Кудряшов. Сказать все можно, сколько угодно!

Маслова беспомощно взглядывает на Знаменского и — не находит у него поддержки. Он не показывает этого открыто, но чувствуется, что на сей раз он, в сущности, согласен с Кудряшовым. Маслова судорожно вздыхает и опускает голову.

Знаменский. Скажите, Кудряшов, почему вы, собственно, удерживали Маслову? Почему не пробовали найти на ее место кого-то другого — кто охотнее помогал бы вам… воровать?

Кудряшов (удивленно). Да Маслова же редкий специалист, с огоньком, с творческой жилкой! Где бы я вторую такую взял?

Знаменский (улыбнувшись). А вам непременно с творческой жилкой?