Следствие вели близнецы

― Короче, утром Костя и Стас позвонили Игорю поздравить его с праздником и огорошили тем, что, оказывается, они встречаются. Причем давно, еще с первого курса института. Боялись кому-либо говорить, не хотели, чтобы их осуждали. Конечно, жить они вместе стали не из-за расположения квартиры, а потому что задолбались встречаться тайно. Вот такой каминг-аут на Валентинов день, ― Максим развел руками и улыбнулся.

Он приступил к супу, но теперь я не мог так просто оставить его в покое, потому что мы перешли к животрепещущей для меня теме.

― И какой же совет у тебя просил бармен? ― пытаясь скрыть волнение в голосе, я продолжил разговор.

― Так Игоряша-то ― ярый гомофоб. Он сделал вид, что телефон разрядился, прервал звонок. А теперь не знает, то ли порадоваться за друзей, ведь они счастливы вместе, то ли послать на хуй этих педиков. Вот такая у него дилемма, ― Макс состроил свирепую рожу: выгнул и приподнял бровь над правым глазом, а левый закрыл и оскалился, раздвинув губы.

― Да, ― задумчиво протянул я. ― Ситуация… И что же ты ему посоветовал?

― Ой, мы же с тобой уже ни один раз обсуждали эту тему, ― отмахнулся Максим. ― Мне лично вообще все равно, кто с кем спит. Это их выбор. Мне только манерные мальчики не нравятся. Для меня это уже перебор. Вот на них смотреть тошно. А если гей выглядит, как обычный мужик, то меня все устраивает. Я Игорю свою позицию по этому вопросу пояснил. А совет… Это же его друзья, пусть сам решает, но я сказал, что порадовался бы, потому что никто не вправе указывать другим людям, как им жить, кого любить и с кем спать.

― Мудрые слова. За них и выпьем, ― я перехватил инициативу и сам налил по следующей порции огненной воды.

На некоторое время за столом воцарилась тишина, прерываемая звоном столовых приборов.

Меня, конечно, порадовала позиция Максима, но спросить, а как бы он отнесся, если бы я стал встречаться с парнем, не рискнул. Потому что одно дело, когда речь идет о чужих людях, до которых ему совершенно нет никакого дела. И совсем другое, если это коснется твоего родного человека. В таком случае я не мог спрогнозировать его поведения. Может, он и поддержал бы, но есть высокая вероятность того, что просто осудил бы, как и все прочие.

― Я ведь сначала подумал, что Славка твой радужный, ― неожиданно ляпнул Макс и рассмеялся.

― Славка?.. Какой Славка? ― выныривая из своих размышлений, я ошалел от непонимания, потряс головой и часто заморгал.

― Миш, ты уже окосел что ли? Ярослав, кто же еще. Он с таким обожанием смотрит на тебя всегда, прям глаз оторвать не может, будто никак не налюбуется. Ты сам не замечал что ли? Вот ты даешь, ― очевидно, мысль, что Белов ко мне неровно дышит, Максима позабавила, потому что он иронично ухмыльнулся. ― Я поэтому и заподозрил, что блондин твой по мальчикам, а расслабился только после того, как увидел, что он девок по углам зажимает. А вы чего не общаетесь? Поругались? Раньше все время вместе везде, как парочка попугаев-неразлучников, а в последнее время даже не здороваетесь. Не хочешь рассказать? Я же понимаю, что не все спокойно в датском королевстве. Что случилось? ― брат многозначительно посмотрел на меня в ожидании откровенного ответа.

А мне стало совсем не до разговоров. Слава… Слава… Слава… Кусочки пазла в моей голове окончательно сложились в простую и ясную картинку. Ну, конечно. Слава – это Ярик. Почти все, кроме меня, так его называют, да и он предпочитает представляться при знакомстве именно этим именем. “С” ― Слава. Это он написал валентинку для меня. А я настолько завяз в самокопании и рефлексии, что даже не допускал мысли, что Белов может быть автором любовного послания.

― Эй, ты где витаешь? ― Макс помахал ладонью перед моим потерянным лицом. ― Спустись на землю! Ну, я с кем разговариваю? Может, мне вообще уйти, не мешать? ― начал обижаться близнец, заметив мою отстраненность, и демонстративно привстал со стула.

Мне нужно было что-то ответить, но в эту секунду звякнул колокольчик входной двери, а затем послышался торопливый цокот каблуков. Обернувшись на звук, я так и обомлел. В сторону Игоря неслась грустная симпатичная рыжая девушка. Из-под распахнутой шубы виднелось блестящее бирюзовое вечернее платье, на стройных ножках туфли на шпильках. Что? Туфли в феврале?! Она вообще нормальная в мороз по снегу бегать с голыми ногами? Тут до любого ближайшего строения не меньше километра топать.

Мы переглянулись с братом. На его лице читался такой же шок. Как завороженные, мы продолжали наблюдать за рыжей. Она подлетела к барной стойке и что-то сказала бармену. Тот возразил, отрицательно покачав головой. Девушка продолжала на чем-то настаивать, но парень упирался.

― Я сказала только водку, значит, неси водку! ― донесся до нас истошный женский крик.

Девица метнулась в дальний угол зала, сбросила верхнюю одежду, отшвыривая ее на диванчик, села спиной к нам, положила на стол скрещенные руки и, склонившись, уткнулась в них головой. Ее плечи едва заметно подрагивали. Плачет?

― Нет. Так нельзя, ― сделал стойку на даму в беде Макс.