Следствием установлено

- Дак мне ж самому эта история никакого спокоя не дает! - воскликнул Егор Кузьмич. - Страсть любопытно, какого бедолагу туда занесло. Никто ж у нас в округе не терялся, Андреевна моя не даст соврать…

- Вы до пенсии в колхозе работали? - стараясь перевести разговор ближе к делу, спросил Антон.

- Нет, слышь-ка, не в колхозе, - с гордостью ответил Егор Кузьмич. - Трудился я два десятка годов в министерстве связи. По-деревенски говоря, письмоносцем был.

- Все новости знали?

- А то как же! Любая корреспонденция, - он с трудом выговорил это слово, - в Ярское через меня доставлялась. И хорошие сообщения, и плохие…

Упоминание о прежней работе вызвало у Егора Кузьмича грусть, и он опять отклонился от интересующей Антона темы.

- Бывалочи, принесешь весточку неграмотному, тот с просьбой: «Прочти, Кузьмич». Сообщение хорошее - чарку подаст, плохое - вместе погорюешь. Девчата, бывалочи, тоже встречают: «Письмишка нет, Кузьмич?» Передашь весточку от жениха, плясать перед тобой готовы. Нужный обчеству я человек был, за то и Кузьмичом величали. Сейчас же, кроме как Слышкой, никто не зовет.

- Не помните, в тот год, когда колодец закрыли, гостей в Ярском никто не ожидал? - ухватившись за неожиданную мысль, спросил Антон.

В избу вошла старуха, загремела у печки ведром. Она услышала вопрос и опередила гладившего в раздумье лысину Кузьмича:

- В нашем селе гостей со всех волостей. Летом у нас благодать, со всех городов родственники на отдых съезжаются.

- А такого не было, чтобы пообещал кто приехать и не приехал?

- К нам все приезжают. До райцентру едут поездом, а оттуда до Ярского на машинах. Правда, автобусы к нам не ездят, зато грузовиков и легковушек попутных полно. Чего к нам не приехать-то?…

- А к Агриппине Резкиной внук Юрка сколь годов обещал приехать? - ехидно ввинтил Егор Кузьмич. - И до этих пор не приехал.

- Эк чо, старый, вспомнил! Внук - отрезанный ломоть. Чего ему у старухи делать?

Узнав, что Резкина живет неподалеку от Стрельниковых, Антон собрался идти к ней, но Егор Кузьмич запротестовал. Ободренный разговорчивостью и, видимо, хорошим настроением своей старухи, он осмелел:

- На стол бы накрыла, Андреевна, что ли. Гостю, по сибирским обычаям, перекусить полагается.

Антон стал отказываться, но старуха обидчиво посмотрела на него:

- Или мы нелюди какие? Думаете, ежели старики - пенсионеры, то и на стол подать нечего?

Егор Кузьмич вскочил с места и засуетился по избе.

- Не стриги ногами! - прикрикнула на него старуха. - Сама управлюсь.

Из русской печи она быстро достала чугунок с наваристой похлебкой, выставила на стол большую миску мяса и крупно нарезанные ломти деревенского хлеба. Еда источала такой аромат, что у Антона засосало под ложечкой. Старуха оглядела стол, откинула крышку окованного железом старинного сундука, порылась в его глубине и торжественно достала бутылку водки.

- С майских праздников казенка осталась, - сказала она и первый раз в присутствии Антона невесело улыбнулась. - К нам-то со старым никто не наезжает. Безродные мы, всю жизнь вдвоем мыкаемся.

- Андреевна у меня золото! - при виде бутылки воскликнул Егор Кузьмич.

- Ежели б не гость, я тебя озолотила бы, - проворчала старуха.

Антон хотел отказаться от водки, но побоялся обидеть «безродных стариков», к которым «никто не наезжает». От Стрельниковых он ушел под вечер. Хотел сразу пойти к Резкиной, но за околицей, у Потеряева озера, слышался звонкий разнобой ребячьих голосов. Чтобы проветриться, Антон пошел к озеру. Ребятишки, отчаянно брызгая друг на друга водой, купались. Озеро было широким и длинным. В его середине чернела низкая полоска острова, закрывая расположенную на противоположном берегу Березовку - деревню, в которой Антон родился и вырос. «Интересно, доплыл бы я сейчас до острова?» - подумал Антон и, расстегнув форменную тужурку, сел на пахнущий разнотравьем берег. Вспомнилось, как в детстве вот так же целыми днями не вылезал из озера, а мать, чтобы не плавал далеко от берега, почти каждый раз, уходя утром на работу, пугала холодными донными родниками, которые судороги сводят руки и ноги.

Антон лениво перебирал в памяти болтовню Егора Кузьмича. Пока сидели за столом, старик вспоминал что попало, но упорно избегал ответа на вопрос, почему именно тринадцатого сентября он ушел на пенсию. «Подожди, старый краснобай! Все расскажешь»… - самоуверенно подумал Антон, поднялся, застегнул тужурку и пошел к Агриппине Резкиной.

Резкина - низенькая, полная старушка - встретила настороженно, даже испуганно. Антон не раз замечал в людях затаенную робость при встрече с работниками милиции и всегда недоумевал - отчего эта робость возникает. Почти полчаса толковал он со старушкой на различные житейские темы, прежде чем она прониклась к нему доверием. Мало-помалу Резкина разговорилась и рассказала, что «унучек Юрка служит коло самой Японии, на острове Сахалине».

- Письма от него часто получаете? - спросил Антон. - Приехать к вам внук не собирался?