Вместо ответа я постаралась сделать такое же невыразительное лицо, как у шпиона в ливрее. Дишан, глядевшая на меня через открытую дверцу кареты, коротко рассмеялась, развернулась и пошла куда-то по своим делам.
Все меня бросили. Я осталась совсем одна.
Перекатывая в своем затуманенном разуме эти трагические мысли, как маленькие камушки, я прислонилась к холодному стеклу каретного окошка и закрыла глаза. Менку или две ничего не происходило, а затем ставшая мне почти родной дверца распахнулась. И я выпала из кареты прямо в руки Дирана.
Я разглядела его большие глаза, казавшиеся черными на белом лице, удивленно поднятые брови, блестящие пряди смоляных волос, выбившиеся из прически. Успела ещё пожалеть, что это не Скай. И потеряла сознание.
Глава 9.
Скай.
Отделавшись от знакомых селян, постаравшись при этом не показаться им грубым, я поспешил направить коня в сторону нашего коттеджа. И вот, наконец, я его увидел.
Родной дом вызывал у меня двоякие чувства. Воспоминания детства, довольно счастливые, затмевались воспоминаниями юности, мрачными и тяжелыми. Смерть отца нанесла тяжелый удар по нашей семье. Потеря, такая острая, что мать до сих пор, вспоминая о ней, уходит в свою комнату, чтобы поплакать в одиночестве. Моя сестра, Селина, отца помнила плохо, ведь когда он умер, ей было семь. Оставшиеся у неё воспоминания о «добром и большом» мужчине, как она мне однажды призналась, казались ей чем-то вроде приятного сновидения.
Я же отца помнил отчетливо. Он любил проводить со мной свободное время, учить меня, разговаривать со мной. Его смерть стала для меня трагедией, поделившей мою жизнь на две части широкой черной лентой.
Моей матери пришлось тяжелее всех. Она не только потеряла любимого мужа, отца своих детей, но и осталась практически без поддержки - дядя Санроден вовсе не был расположен к излишней щедрости. Скрепя сердце, он дал своему секретарю указание организовать похороны, прислал небольшую сумму денег «на траурные одежды», и был таков.
Наши доходы, и без того скромные, во время неразберихи после смерти отца упали до минимума. Моей матери пришлось спешно постигать науку управления капиталом, которую отец намеревался преподать мне, когда я подрасту. К счастью, двое близких друзей отца пришли ей на помощь. Так что, в конечном счете, всё пришло в норму.
Сад вокруг дома был таким же запущенным, как во времена моего детства. Моя мать, любившая детей, собак и готовку, к копанию в земле была совершенно равнодушна. Приходящий раз в неделю садовник, кажется, тоже.
Сам дом, он же «коттедж», двухэтажная кирпичная постройка, вмещавшая в себе восемь комнат: четыре спальни, две гостиные, столовую и кухню, выглядел довольно жизнерадостно. Мама писала мне, что в прошлом месяце они его подлатали. Сейчас это было заметно по обновленным, сияющим белизной наличникам на окнах, прозрачным стеклам в них, все из которых были целыми, и умело заделанной трещине в западной стене.
Слева к дому примыкала пристройка, сделанная при жизни моего отца. Там находился его кабинет, в который теперь перебралась моя мать, ещё одна гостевая спальня и «игровая комната», в которой вместо детских игрушек размещались мои приспособления для тренировок и мольберт, кисти и краски - развлечение моей сестры.
Справа располагались хозяйственные постройки - конюшня с сенником, кладовые, домик слуг. Туда я и направил Серую, и там, неожиданно для себя, обнаружил свою сестру.
Селина вышла из конюшни быстрым шагом, с лицом женщины, готовой к неожиданностям. К груди она прижимала планшет с бумагой и карандаш. Видимо, снова увлеклась рисованием лошадей.
- Скай! - закричала она так, будто я был не её братом, а его призраком, причем давно не являвшимся.
Она бросилась ко мне - босая, растрепанная, с листами бумаги, летящими за ней шлейфом - это выпал у неё из рук планшет. Мне пришлось подыграть и, спешно спрыгнув с коня, заключить её в объятия. Мы с Селиной, в самом деле, нежно любили друг друга, когда не желали придушить.
Следуя выбранному ею по какой-то прихоти сценарию, Селина припала к моей груди и разрыдалась. Мне оставалось только сочувственно вздыхать, похлопывая её по спине и ждать, когда эта бурная сцена закончится.
- Ах, Скай! - воскликнула моя сестренка, отодвигаясь от меня и хлюпая распухшим носом.
Увидев её красные глаза и мокрое лицо, я подумал, что Киран в схожей ситуации выглядела посимпатичнее. Впрочем, возможно, я несправедлив к своей сестре.
В детстве на фразу матери: «Волосы золотые, глаза, как звезды, Селина у нас настоящая красавица!» я обычно добавлял: «лицо круглое, как луна, а мозги тоже из золота». Про себя, разумеется, мне не хотелось расстраивать маму.
- Скай! Братишка! - позвала меня Селина, возвращая от воспоминаний к реальности, и я посмотрел ей в глаза. - Вот теперь мы заживём, да?