Следующая остановка - расстрел

После каждой такой лекции Титов спрашивал своих подчиненных:

— Какое у вас сложилось впечатление? Понравился он вам?

Но закадычные друзья Титова как на подбор оказались такими серыми личностями, что сотрудники отдела при всем желании польстить начальству приходили к одному и тому же выводу: они не могут одобрить предложенную им кандидатуру.

В конце концов подходящую кандидатуру все же удалось подобрать в лице Виктора Кубейкина, работавшего в Англии в семидесятых годах и установившего тесные контакты с Лейбористской партией Великобритании и профсоюзами. Одним из многих людей, с которыми ему удалось завязать близкие отношения, был Рэй Бэктон, генеральный секретарь профсоюза машинистов АСЛЕФ, получивший псевдоним Барток, поскольку жена Кубейкина была музыкантом. Он сблизился также и с Ричардом Бригиншоу, генеральным секретарем профсоюза типографских рабочих НАТСОПА, полагая, что этот человек, вполне вероятно, был бы не прочь сотрудничать с Советским Союзом. Но когда Министерство иностранных дел СССР запросило английскую визу для Кубейкина, последовал категорический отказ, поскольку в тогдашней службе безопасности было много чего известно о нем.

Таким образом, оставался только я. К счастью для меня, начальником отдела был назначен Николай Грибин, и постепенно сотрудники отдела стали склоняться к мнению, что направить в Лондон следует Гордиевского. Я не только не возражал, но и, поелику возможно, поддерживал эту идею, стараясь, однако, держаться в тени, не выпячивая уж слишком своих достоинств и не болтая зря языком. Титов и Грушко испытывали сильное раздражение по этому поводу, никак не желая упустить из рук лакомый кусочек. Вот если бы им удалось пропихнуть на этот пост какого-нибудь своего протеже, у них появился бы свой человек в лондонском отделении КГБ, от меня же им не будет проку, поскольку у меня не было влиятельных друзей ни в этом учреждении, ни за его пределами, которых могло бы порадовать мое назначение.

В январе 1982 года Титов объявил, что собирается «прозондировать почву». В это время англичане как раз обратились за визой для нового советника, направляемого ими в московское посольство, и КГБ решил поторговаться. В ответ на просьбу англичан представители соответствующего ведомства дал и понять, что готовы предоставить им эту визу в том случае, если они в свою очередь выдадут визу мне. У нас никто конечно же не знал, что англичане без всяких условий визу мне выдадут. Титов же отнюдь не стал бы возражать, если бы в визе мне было отказано.

— Гордиевского хорошо знают на Западе, — сказал он. — Так что ему вполне могут отказать в визе. И все же попытаемся.

Перспектива отправиться в Лондон, естественно, глубоко взволновала меня. Лейла, которая не подозревала о моем сотрудничестве с англичанами, также пребывала в радостном возбуждении. Однако получение или оформление всех необходимых для выезда за рубеж бумаг и документов, а таковых было немало, вылилось в мучительный и длительный процесс.

К тому времени, после многочисленных случаев невозвращения советских граждан на родину, число различного рода бумаг, без которых никто не выпустил бы вас за границу, достигло колоссальной цифры. Чем больше инстанций вы проходили, тем толще становилась кипа анкет, которые вам надлежало заполнить: каждый, кто был связан с выдачей разрешений на выезд, стремился переложить ответственность за возможные последствия на других, так что в случае, если бы человек не пожелал вдруг вернуться назад, трудно было бы обвинить в недосмотре кого-то одного, поскольку в составлении досье на этого гражданина приняло участие слишком много людей.

Мой новый дипломатический паспорт был оформлен в МИД в рекордно короткое время, после чего в английское посольство в Москве были отправлены анкеты и фотографии, требовавшиеся для выдачи мне визы. Так как для получения последних перед выездом за границу документов нужны были также фотографии Лейлы и девочек, мы отправились с детьми в фотостудию. День был морозный, автобусы набиты битком, на земле — толстый снежный покров. Анне же в ту пору было всего четыре месяца.

Обычно на получение визы в английском посольстве уходило дней тридцать, и, когда мне выдали ее уже через двадцать два дня, я был и раздражен, и не на шутку встревожен: англичане, на мой взгляд, проявили излишнюю торопливость, что не могло не беспокоить меня. Оперативность, продемонстрированная англичанами, невольно вызвала подозрение у одного опытного человека, работавшего в отделе кадров Министерства иностранных дел.

— Как странно, что они столь быстро выдали вам визу, — сказал он. — Они должны бы основательно вас проверить, ведь вы так долго проработали за границей. Я вообще был уверен, что они ответят отказом, подобное случалось уже много раз. Так что можете считать, что вам здорово повезло.